Книга Чародей - Сара Дуглас

Больше Азур сопротивляться не могла. Она и так боролась как умела. Аксис прав: Фарадей далеко, а Азур впоследствии поступит как должно.

— Да, — прошептала она, и где-то в темном пространстве громко и весело расхохотался Пророк.

Они лежали на кровати. Не спали — не хотели тратить драгоценное время на забытье. Потом Аксис снова стал гладить ей живот, и Азур решилась:

— Аксис, ребенок почти неподвижен. Мне говорили, ты должен ему спеть, пробудить его, научить.

Аксис поцеловал ее в щеку.

— Наш ребенок — мальчик. Я это чувствую.

— Правда? Мальчик? — Азур засмеялась и тоже положила руку на живот. — Сын.

Аксиса умилило ее волнение.

— А как ты хочешь его назвать? Если я сейчас стану ему петь, будить, то следует обратиться к нему по имени.

Азур повернулась, чтобы видеть его лицо.

— Ты позволяешь его назвать мне? Разве не хочешь сам придумать ему имя?

Аксис тихонько провел рукой по ее спине, ощутил грубые шрамы. Ей за свою жизнь пришлось испытать столько боли, отторжения, тревог. И вот теперь она более шести месяцев носит его ребенка без какой-либо поддержки с его стороны.

— Скажи, как бы ты хотела его назвать?

Азур не замедлила с ответом.

— Калум.

— Почему Калум?

— Когда я была маленькой девочкой — это уже после того, как мать меня оставила, — в Смиртон раз в две недели приезжал кузнец. Большой такой мужчина. Смуглый. Звали его Алан. Относился он ко мне по-доброму. Рассказывал всякие истории. Много лет был единственным моим другом. А Калум — герой его любимой сказки. Имя это подходящее. Оно означает…

— Звезды на небесах, Азур! Я знаю, что оно означает, — пробормотал Аксис. И он до сих пор считал себя одиноким! Его одиночество — ничто в сравнении с унылым детством Азур. Братья Сенешаля, не исключая самого Джейма, любили и баловали его.

А Азур лишь раз в две недели встречалась с кузнецом, который по доброте душевной рассказывал ей истории о мифических героях.

— Калум — хорошее имя, — одобрил он.

— Аксис, — сказала вдруг Азур, — пообещай, что никогда не похитишь моего ребенка и не отдашь его на воспитание Фарадей.

Аксис оперся на локоть и сел на кровати. Он был в ужасе. Как она могла подумать, что он на такое способен? И тут на память ему пришли слова, сказанные отцом много месяцев назад: «В прошлом икарийцы попросту забирали детей, прижитых ими с обычными женщинами, и им даже в голову не приходило, что те могут страдать». Выходит, Азур боялась, что и он с ней так же поступит?

— Послушай, — сказал он охрипшим от волнения голосом. — Я никогда не заберу у тебя сына. Мы с тобой страдали, оттого что были разлучены с родителями. Неужели такую же боль я доставлю собственному сыну? Азур, послушай меня. Клянусь всем, что для меня дорого, я никогда, никогда не заберу от тебя нашего сына. Поверь мне!

Азур наконец успокоилась. Она взяла в ладони лицо Аксиса.

— Тогда разбуди нашего сына, Аксис. Скажи ему, что родители любят его и никогда не оставят.

Аксис сел и притянул к себе Азур. Положил ладони на ее живот.

— Проснись, Калум, — сказал он и запел.

Азур закрыла глаза. Песня обволакивала ее, и она почувствовала, как их ребенок — Калум — начал просыпаться. Он заворочался и прижался к внутренней стенке живота. Должно быть, подбирался как можно ближе к рукам Аксиса. Азур испытывала ни с чем не сравнимое блаженство.

И как только могла она обдумывать предложение Велиара? Разве в силах она уйти от Аксиса? Белтейн стал для нее этапом, после которого дороги назад не было. Теперь она уже и не пыталась отрицать свою любовь к чародею.

Ривка рассказывала Азур, какая трагедия для обычной женщины — любовь к икарийскому чародею. Приносит она одну лишь боль, но все же Азур надеялась, что проведенные в Сигхолте с Аксисом и их ребенком счастливые месяцы как-то восполнят неминуемые страдания в будущем. Она совершенно расслабилась, и песня без препятствий лилась сквозь тело. Азур чувствовала, как ребенок благодарно отвечает отцу.

Долгое время спустя Аксис остановился и, улыбнувшись, прошептал на ухо Азур:

— Ты вынашиваешь замечательного сына, Азур. Поговори с ним. Поговори со своим сыном. Он любит тебя и хочет слышать твой голос.

— Он хочет услышать меня? Но я думала, что пока ребенок находится в утробе, с ним разговаривает лишь его икарийский отец. Он хочет услышать меня? Почему это?

— Он тебя любит, — улыбаясь, шепнул Аксис. — Ты его героиня. Он услышит тебя. Он проснулся.

Азур опустила руки на живот, и Аксис положил сверху свои ладони. Что же она скажет? Медленно, нерешительно, а потом все с большей уверенностью и радостью Азур заговорила с сыном.

Глава тридцатая

ВЗВЕЙСЯ, ЗНАМЯ!

Ривка торопливо шла по коридорам Сигхолта. Душу терзала тревога. Проснувшись на рассвете, она увидела, что Азур нет, а постель ее холодна как лед. Одежда повешена на стул, стало быть, Азур все еще в ночной рубашке. Наверное, пошла прогуляться по Сигхолту и попала в беду. Может, упала? Уж не лежит ли где-нибудь раненая?

Ривка миновала главный коридор и подошла к лестнице, ведущей на крышу. Остановилась возле главных апартаментов. Дверь закрыта, вроде все, как прежде. Но что-то все-таки не так… по-другому.

Ривка ощутила слабый запах: это горит масляная лампа. Уж не там ли Азур? Может, спит, может, ранена, может, лежит на полу? Ривка потянула на себя дверную ручку и вошла в гостиную.

Да, лампы в самом деле были зажжены и сейчас почти уже догорели. Ривка оглянулась. Вернувшись в Сигхолт, она в эти апартаменты еще ни разу не заходила. Сейчас ее охватили воспоминания. Да ведь Сиэрлас давно умер, напомнила она себе и вдруг заметила лежащую на полу ночную рубашку Азур. Повернула голову к открытой двери в спальню и остановилась на пороге.

На кровати спали Азур и Аксис. Сын обхватил ее, словно защищая от неведомой опасности. «Что ж, — подумала Ривка, — не удалось тебе, Азур, убежать ни от него, ни от судьбы».

Аксис открыл глаза и увидел Ривку. Осторожно отстранился от Азур. Та что-то пробормотала во сне. Аксис набросил на нее простыню и сжал в объятиях мать.

— Добро пожаловать в Сигхолт, — прошептала Ривка, крепко обняв сына. — Выучился ли ты у Перевозчика? Узнал его тайны?

— Перевозчик по-прежнему обходит на лодке свои владения, Ривка. Он жив и здоров. — Аксис убрал со лба матери серебристые прядки. — Кто-нибудь знает о моем возвращении?

— Нет, — Ривка посмотрела на спящую Азур.

— Она носит под сердцем замечательного сына, Ривка.

— Она очень беспокоилась. Ты ему пел?