Книга Кокон - Андрей Посняков

— Тогда — этого.

«Этот» оказался щуплым подростком лет четырнадцати, пухлогубым, с небольшой родинкой на левой щеке и спутанными соломенными волосами. Под правым глазом его набухал, растекался синяк, нижняя губа тоже опухла.

Парни вели его, выкрутив назад руки.

— Пустите, — жалобно стонал пленник. — Что я вам сделал-то?

— Поговори еще! — Один из парней с размаху ударил бедолагу по печени. — Поджигатель чертов!

— Никакой я не поджигатель… у-у-у… — Пленник заплакал.

— И что теперь с ним? — «Дружинники» выжидательно посмотрели на комиссара.

— В сарай тащите, к Егору… Да! — Наташа вдруг обернулась к старшим по возрасту: — А вы, мужики, на сегодня свободны. Можете идти. Спасибо за дежурство.

Максим с опером переглянулись:

— Так ведь ночь еще не кончилась.

— Я сказала: идите!

Вот так вот. Распорядилась. Словно разогнавший директорию молодой Бонапарт.

— Дяденьки, отпустите меня, пожалуйста… — вновь заканючил пленный. — Никакие мы не поджигатели, просто за рыбой пришли.

— Ага, за рыбой — без удочек!

— Так у нас там, на речке, крючки. Утром еще поставили.

— Горазд ты врать, парень. — Похлопав гопника ладонью по щекам, Наташа зловеще прищурилась. — Ничего, сейчас по-другому запоешь. Все расскажешь!

— Отпустите, пожалуйста, опустите…

— Ну что? — Тихомиров посмотрел на приятеля. — Пойдем?

— Пошли. — Тот пожал плечами. — Наташа, наша помощь точно не нужна?

— Не нужна, не нужна, — раздраженно отмахнулась девушка. — Теперь уж без вас управимся.

Простившись с юными коллегами, молодые люди поднялись от реки к Партизанской, по ней и пошли, радуясь тихому теплому вечеру и удачному окончанию дежурства.

— Эх, — мечтательно щурился опер, — сейчас бы водочки да на рыбалочку! Костерочек, звезды над головой, беседа задушевная…

— Вот именно, — ухмыльнулся Максим. — Звезды, а не эта гнусная хмарь.

Они остановились на повороте, около дачи Агриппины, немного постояли… Каждый словно бы хотел что-то сказать.

— Не нравится мне в последнее время Наташа, — Артем все-таки начал первым.

Макс хмыкнул:

— А мне она никогда не нравилась. Нет, как девушка — она очень даже ничего, но как личность… чувствуется какая-то гниль.

— Вот и я так думаю, гнилая! — обрадованно поддакнул опер. — Взять хоть сегодняшний случай… Ну зачем было нужно бить этих бомжей? Зачем брать пленника? Какие они, к черту, поджигатели — обычные бомжи, невооруженным глазом видно. И пацан этот… какой из него «язык»? Заигрались в революционеров мальчики-девочки!

— Не думаю, что это — игра, — тихо промолвил Максим. — А если и игра, то очень поганая. Не завидую я этому парню… ну, пленнику…

— Ты знаешь, я тоже…

— Может, пойдем прогуляемся до ранчо Егора? Воздухом подышим, да так…

Артем неожиданно улыбнулся:

— Пойдем!

* * *

Может, если бы не этот бедолага пленник, если бы не внезапно прорвавшаяся сегодня у обычных в общем-то парней жестокость, явно поощряемая комиссаром Наташей, может, никуда приятели и не пошли бы, постояли бы просто на перекрестке, поболтали да и разошлись себе по домам, но…

Уж случилось как случилось…

* * *

Таящихся во мгле парней с какими-то тяжелыми сумками Тихомиров заметил первым. Когда обходили ранчо Егора с юга. Со стороны реки — почему-то не очень хотелось являться незваными гостями с парадного входа, вот и решили не светиться, а так, незаметненько посмотреть.

Парни, похоже, тоже не очень-то стремились к известности: настороженно оглядывались, продвигались мелкими перебежками… У самого забора кто-то из них тихонько позвал:

— Егор!

— А, явились. — Тут же распахнулась калитка — Егор словно бы ждал этих ночных гостей. Но почему — тайно? От кого тут таиться-то? От своих?

Снова хлопнула дверь… Запахло чем-то резким… Потом, минут через пять, парни все так же незаметно покинули дачу. Кстати, вместе с Егором! Аккуратно прикрыв за собой калитку, он быстро нагнал всех, что-то сказал, что-то булькнуло… Или — показалось, что булькнуло…

И тут из-за забора раздался вдруг громкий протяжный крик! Крик боли и ужаса!

— Да ты закроешь, наконец, дверь, болезный? — донесся раздраженный девичий голос. Наташа? Похоже, да…

— Счас… Только отолью.

— А может, тебе, дружок, поплохело? Может, ты у нас неженка, а?

— Никакой я не неженка… Говорю — отолью вот.

Звук удара… Снова крик.

Дождавшись, когда скрипнула дверь, приятели проскользнули к сараю и затаились, навострив уши.

— Ну! — Язвительный голос комиссара, казалось, гремел прямо над головою. — Твоя очередь, Марк! Ударишь три раза… С оттягом, как я показывала… Дайте ему плеть… Давай!

Послышался хлесткий звук удара и плач:

— Пожалуйста, не надо…

— Пожалуй, пора отрезать ему язык, — со злобой выкрикнула девушка. — Заколебал уже ныть! А, парни? Отрезать?

— Да, пожалуй, не надо…

— Правильно, не надо. Пусть покричит — крик врага закаляет! Сначала выколем ему глаза… Ну? Что притихли? Дайте нож… покажу как… Нет! Сперва распределим роли. Левый глаз — мой, правый — твой, Марк… Ну, а уж вы двое распорете ему брюхо! Да не дрожите вы! Вот выдержите испытание — и начнется у вас совсем другая жизнь. Жизнь сильных духом! Давайте нож… Смотрите, как надо! Эх, знали бы вы, как меня в свое время испытывали…

— А-а-а-а!!!

Таящиеся у двери приятели, не сговариваясь, метнулись в сарай! Тихомиров с порога выпалил в потолок — заряды были:

— Это что у вас тут такое творится-то, а?

— Атас, парни! Бежим!

— Трусы!!!

Три фигуры, не дожидаясь, пока рассеется пороховой дым, метнулись под ноги Максу, прорвались, выбежали — да не очень-то их здесь и задерживали…

— Ах, сука!

Взмахнув кинжалом, Наташа с остервенением рыси бросилась на Максима, едва не всадив клинок ему в сердце.

— За Великую Россию! Получай, гад! Полу…

Тихомиров даже рукой махнуть не успел, — растерялся, уж никак не ожидал такой прыти от этой девчушки! — лишь в самый последний смог перехватить занесенную для удара руку…

Бамм…

Девчонка вдруг обмякла и медленно съехала по Максиму вниз, наземь.

— Вот так сука, — опуская обломок железной трубы, покачал головой Артем. — Ты посмотри только, что они с парнем-то делали!