Книга Свитки Мертвого моря - Майкл Бейджент

В своей книге о праведном Иакове Эйзенман наполняет эти параллели – между Иаковом, Павлом и Ана-нией, с одной стороны, и «Праведным Учителем», «лжецом» и «недостойным священником», с другой – массой выразительных деталей. Он строка за строкой анализирует Толкование на Аввакума и другие тексты, сопоставляя их с информацией, представленной в Деяниях, у Иосифа Флавия и в трудах раннехристианских историков. Нам трудно с достаточной объективностью судить о достоверности свидетельств, которыми тот пользуется. Тем не менее вывод, вытекающий из этих свидетельств, совершенно однозначен. Толкования на Аввакума и некоторые другие тексты свитков Мертвого моря повествуют о тех же самых событиях, которые упоминаются в Книге Деяний, у Иосифа Флавия и в трудах раннехристианских историков.

Этот вывод подтверждается шокирующим и неожиданным использованием постулатов философии Кумранской общины в Книге Деяний, в соборном послании Иакова и многочисленных посланиях Павла. Он подтверждается и тем фактом, что место, где сам Павел провел три года в учениках, – это на самом деле Кумран, а не город в Сирии. Даже тот единственный фрагмент, который на первый взгляд не согласуется с этой версией, – утверждение, что преследования и убийство Иакова имели место в Иерусалиме, противоречит свидетельству свитков Мертвого моря о том, что это произошло в Кумране, – легко объяснить из самого текста. Толкование на Аввакума со всей ясностью говорит о том, что во время волнений лидеры общины находились в Иерусалиме.

Существует и другой момент, который, по мнению Эйзенмана, является особенно важным. В послании к римлянам (Рим. 1,17) апостол Павел говорит, что «в нем открывается правда Божия от веры в веру, как написано „праведный верою жив будет“». Та же самая тема затронута Павлом и в послании к галатам (Гал. 3, 11): «А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет».

Эти два утверждения, по сути дела, являются отправной точкой богословской концепции оправдания верой. Они, по словам Эйзенмана, являются «краеугольным камнем богословия Павла». Они составляют основу той системы, которую Павел вознамерился противопоставить учению Иакова, отстаивая примат веры, тогда как Иаков был поборником примата Закона.

На основании чего же апостол Павел выводит свой принцип примата веры? Понятно, что подобные взгляды не принадлежали к общепризнанному ядру учения иудаизма того времени. Оказывается, они заимствованы из оригинального варианта книги пророка Аввакума – ветхозаветного апокрифического текста, датируемого, как считается, серединой VI в. до н.э. Согласно апокрифической книге Аввакума (Ав. 2, 4), «праведник будет жив своей верностью». Таким образом, слова Павла из процитированного выше послания представляют собой парафраз этой формулы. Следовательно, именно книга Аввакума является для Павла тем самым «писанием», на которое он ссылается.

Однако еще больший интерес представляет Толкование на Аввакума – объяснение и экзегетика фрагмента книги Аввакума, найденное в числе свитков Мертвого моря. Любопытно, что Толкование на Аввакума цитирует то же самое место, а затем приводит комментарии к нему:

«„Праведный верою жив будет“. По толкованию, это относится ко всем тем, кто соблюдает Закон в доме Иудином, которых Бог освободит из дома Судилища ради их страданий и ради их веры в Праведного Учителя».[128]

Этот поразительный пассаж – по сути, сенсационное изложение вероучения «ранней церкви». Он со всей определенностью говорит о том, что страдания и вера в «Праведного Учителя» являются путем к обретению праведности и спасению. На основе этого фрагмента из свитков Мертвого моря Павел мог построить всю свою богословскую концепцию. Но этот фрагмент недвусмысленно утверждает, что страдания и вера в «Праведного Учителя» способны привести к спасению только «тех, кто соблюдает Закон в доме Иудином». Таким образом, приверженность соблюдению Закона и является тем аспектом, который пытается проигнорировать Павел и который пронизывает все существо его вероучительного спора с Иаковом и другими членами «ранней церкви».

14. Ревнители закона

По утверждению Роберта Эйзенмана, Кумранская община возникла на основе учения свитков Мертвого моря, будучи движением совершенно иной природы, чем ес-сеи, согласно популярным представлениям о них. Центрами этого движения являлись не только Кумран, но и целый ряд других мест в Иудее, в том числе и Иерусалим. Движение это пользовалось значительным влиянием, обладало значительными силами и служило серьезной поддержкой для тех, кто на него опирался. Оно могло направить за границу Павла, а также многих других миссионеров с миссионерской целью и для вербовки новых сторонников. Наконец, это движение могло организовывать покушения и убийства (такие, например, как покушение на Павла, упоминаемое в конце Книги Деяний апостолов, а впоследствии и убийство первосвященника Анании). Более того, оно могло выдвинуть своего собственного легитимного альтернативного кандидата на пост первосвященника Иерусалимского Храма. Оно было в состоянии захватывать и удерживать в своих руках стратегически важные крепости – такие, как Масада. И, что самое главное, оно было способно собрать вокруг себя практически все население Иудеи и организовать всеобщее восстание против римского владычества, – восстание, которое привело к крупномасштабной войне, продолжавшейся семь лет и потребовавшей вмешательства не отдельных небольших отрядов, а целой римской армии. Принимая во внимание размах и масштабы всех этих событий, становится совершенно ясным, что традиционные образы ессеев и «ранней церкви» являются вопиюще неадекватными. Столь же очевидно, что движение, заявившее о себе через деятельность Кумранской общины и «ранней церкви», выразилось и в деятельности других группировок, обычно считающихся независимыми друг от друга: саддукеев, например, зилотов и сикариев.

Исследования Эйзенмана позволили вскрыть фактическую простоту ситуации, которая представлялась прежде сложной и запутанной. По его словам, «такие термины, как эбионим, ноцрим, хассидим, цаддикым (т. е. еви-ониты, палестинские христиане, ессеи и саддукеи), на поверку оказываются не более чем вариантами одного и того же понятия»; в то же время «различные фразеологические обороты, которые Кумранская община использовала для обозначения своих членов, например, „сыны света“… вообще не означают какие-либо особые группы, а выполняют роль взаимозаменяемых метафор».

Воинственные зилоты и сикарии также представляют собой вариации на ту же тему и различные направления одного и того же движения. Движение это носило воинствующий, националистический, революционный, кненофобский и мессианистический характер. Хотя его корни восходят ко временам Ветхого Завета, консолидация этого движения произошла в период правления династии Маккавеев – во II в. до н.э.; события, происходившие в Иудее в I в. после Рождества Христова, придали ему новый мощный пассионарный импульс. В основе этого движения лежит принципиально важный вопрос о династической легитимности, – легитимности не только правящей династии, но священства, находящегося у власти. Поначалу вопрос о легитимности первосвященников имел для движения даже более важное значение.