Книга Код Маннергейма - Василий Горлов

Но так уж вышло, что кормилец в семье — она, безмерно уставшая женщина «за сорок», у которой больной муж с не состоявшейся литературной судьбой и двое детей-школьников. И только ее приличная редакторская зарплата позволяла семье сносно существовать.

Конечно же, и в этот раз спокойно выкурить сигарету ей не дали!..

Внизу, на третьем, «новостийном», этаже раздался высокий голос ее подруги и помощницы — крохотной и всегда, несмотря на возраст — они ровесницы, — взволнованной, как милновский поросенок Пятачок, Лялечки Крикуновой. Не видя Маргариту, расчетливо укрывшуюся за выступом широкого лестничного пролета, она взывала ко всем проходящим:

— Где Оганесян? Кто-нибудь видел Марго Оганесян?..

Естественно, нашлись доброхоты, которые подсказали.

Марго вспомнила единственную известную ей, родившейся и всю жизнь прожившей в Петербурге, фразу на армянском языке, которую она слышала, когда ее в раннем детстве возили в Армению к дальним родственникам: «Инч э патахэл? — Что случилось?» Так к маленькой Марго, опрометью носившейся по старинному дому, строго обращался величественный седой старик, все время неподвижно сидящий в кресле с высокой прямой спинкой.

«И что там случилось, господи…» — раздраженно подумала она, одним глотком допивая кофе. Быстрыми, судорожными затяжками Марго докуривала сигарету, пока Крикунова возмущенно рассказывала ей, как капризничающий корреспондент Петя Петров — волоокий брюнет, старательно опекавший юных журналистов и любивший невзначай намекнуть на своеобразие своих сексуальных пристрастий, — намерен сорвать выход в прямой эфир с «флая».

До выпуска оставалось тридцать минут.

Лялечка уже тащила ее за руку в аппаратную «флая». Передвижная телевизионная станция, приобретенная петербургской дирекцией канала «Федерация», позволяла выходить в прямой эфир с места события.

Сегодня «флай» с утра отправили на открытие очередной пешеходной зоны в историческом центре Петербурга. В аппаратной на мониторах Маргарита наблюдала вымощенный новенькой плиткой двор, клумбы со свежевысаженными цветами, нарядные скамейки и даже временную выставку малой пластики: главную скульптуру — семидесятикилограммового бронзового кабана — в поисках лучшего места несколько часов возили туда-сюда на садовой тачке.

Посреди этого великолепия стоял возмущенный Петров и ругался со всеми сразу, требуя найти Оганесян.

— Да, Петр, я вас слушаю, — сказала она в микрофон.

— Марго, как хотите, — я отказываюсь выходить в эфир. Сами взгляните: все уже разошлись, дождь идет, ветер, я без зонта — весь промок. Как я буду выглядеть в кадре? Я наверняка уже простудился. Вот заболею и умру, будете тогда знать!..

— Ну зачем так трагично, Петр? — С непоколебимым спокойствием Оганесян принялась уговаривать продолжавшего нудеть Петрова.

Заключительное прямое включение из отремонтированного дворика, уже громко названного «петербургским Монмартром» — городские власти намеревались согнать туда с Невского постоянную тусовку уличных художников, — необходимо по логике дневных выпусков. Кроме того, не отличающийся скромностью Петров займет в эфире никак не меньше минуты, а это — при летнем дефиците новостей — совсем не лишнее.

На выходе из аппаратной ее перехватила Пикова. Легенда Ленинградского телевидения, которую когда-то побаивался, говорят, сам Александр Невзоров, была не в духе:

— Маргарита, вы в этом выпуске собираетесь давать сюжет Солнышкиной. А где корреспондент с написанным текстом — до эфира двадцать минут осталось?! Предупреждаю — как попало я клеить не буду!..

Оганесян сказала: «Сейчас, сейчас» — и устремилась в уголок, где с трагическим выражением на лице застыла над компьютерной клавиатурой корреспондент Мария Солнышкина. У трогательной, слегка наивной Марии любая, самая проходная и скучная съемка, вызывала массу эмоций, и она зачастую не успевала оформить их в виде текста.

— Все, Маша, ставьте точку. — Марго согнала с рабочего места что-то лепечущую корреспондентку и лихорадочно принялась править текст.

А вокруг уже царила обычная предвыпускная суета — несколько десятков человек говорили разом в тщетной надежде быть услышанными. Общий гул усиливало бормотание четырех висящих под потолком телевизоров — шли новости конкурентов. Нервный ритм задавали непрерывные телефонные трели — вот и ее трубка ожила.

— Доченька, сейчас разговаривать не могу, перезвоню после выпуска, — виновато сказала Маргарита.

А шум все нарастал, подбираясь к одному из своих дневных пиков. В момент крещендо он подчинил собственному сумасшедшему ритму всех «новостийщиков».

— Мне до сих пор не дали тексты видеорядов про пожар, инвестиции и изменение маршрутов! — перекрикивая всех, сообщила координатор эфира Полина. — И синхрона пожарного тоже до сих пор нет!..

— Забирайте текст пожара — он готов, сейчас отправлю на печать.

— Маша, распечатывайте текст и бегом в монтажку, к Пиковой.

— …А я вам в десятый раз повторяю — звоните в собственную жилконтору. Или как она там у вас называется… Звоните в районную администрацию, в Смольный, наконец, но не нам. Мы новости — понимаете? — телевидение. И фановую трубу вам поменять никак не сможем. А если будете ругаться, я вообще повешу трубку.

— Маргарита, «слухачи» звонят — взрыв в парадной жилого дома. Туда уже выехали шесть пожарных расчетов.

— Лялечка, позвони, пожалуйста, нашему эмчеэснику — проверь информацию по поводу взрыва…

В конце концов, Маргарите удалось добраться до своего компьютера. Открыв чистую word-овскую страничку, она приготовилась печатать, попросив Маркину:

— Давай все, что есть по взрыву, и найди, пожалуйста, Колдунова.

Сбоку, широко улыбаясь, топтался постоянно подкармливающийся в «Новостях» оператор одной из экстренных служб.

— Сейчас не могу, занята, — сказала Оганесян, вчитываясь в сообщения агентств о взрыве, но он, улыбаясь еще шире и прижмуривая глаза от удовольствия, все же попытался привлечь ее внимание:

— Аварию привез — блеск, просто супер. «Ауди» залетела под КрАЗ — два трупа, сорок минут вырезали из сплющенного корпуса…

— Хорошо, но только после выпуска. Сгоняйте материал, и пусть дежурный корреспондент напишет текст, — согласилась, не отрываясь от монитора, Маргарита.

Ей в затылок уже дышал ведающий компьютерной графикой Колдунов — крупный бородатый мужчина с очень тонкой душевной организацией. Как всегда в экстренных случаях, он впадал в волнение, граничащее с паникой:

— Маргарита, по поводу графики для взрыва — это невозможно, вы понимаете, это — элементарно не успеть! Да что же за глупость такая постоянная?! Пусть титровик просто сделает слайд с картой — они же за это получают зарплату!

Поставив точку, Марго попросила выпускающего редактора Ирину Мадзигон:

— Ирочка, заберите, пожалуйста, взрыв и поставьте его в самое начало выпуска.