Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

– Она даже еще сильнее. – Я обтерла руки о джинсы.

– Ты думаешь, Николаос сможет повернуть меня противтебя, даже если мы очистим рану?

Я посмотрела на него, надеясь, что смогу прочесть выражениеего лица.

Он смотрел на меня сверху.

– Мы, вампироборцы, иногда рискуем.

– Ты не сказал “нет”, – заметила я.

Он чуть заметно улыбнулся.

– “Да” я тоже не сказал.

Отлично. Эдуард тоже не знает.

– Давай лей еще, пока я не потеряла присутствия духа.

Тут он улыбнулся, сверкнув глазами.

– Его ты никогда не потеряешь. Жизнь – возможно,присутствия духа – никогда.

Это был комплимент, и так он и был задуман.

– Спасибо.

Он положил руку мне на плечо, и я отвернулась. Сердцеколотилось в горле, в голове отдавался пульс. Я хотела бежать, вырваться,завопить, но должна была сидеть и дать ему делать мне больно. Терпеть этого немогу. В детстве мне можно было сделать укол только вдвоем. Один держал шприц, адругой – меня.

Теперь я держала себя сама. Если Николаос укусит меня второйраз, я наверняка сделаю все, что она захочет. Даже убью. Я уже видела такое, атот вампир был детской игрушкой по сравнению с мастером.

Вода полилась на кожу и попала в укус, как расплавленноезолото, пропуская боль от ожога через все тело. Она разъедала кожу и кости.Убивала. Уничтожала.

Я взвизгнула. Не могла удержаться. Слишком сильная боль.Убежать нельзя. Приходится вопить.

Я лежала па полу, прижимаясь щекой к прохладе пола, дышакороткими, голодными вдохами.

– Дыши медленнее, Анита. У тебя гипервентиляция. Дышилегко и медленно, или ты потеряешь сознание.

Я открыла рот и сделала глубокий вдох. Воздух обдирал и жеггорло. Я закашлялась. В голове было пусто и слегка тошнило, когда я смоглавдохнуть снова, но я не отключилась. Тысяча очков в мою пользу.

Эдуарду пришлось почти лечь на пол, чтобы приблизить своелицо к моему.

– Ты меня слышишь?

– Да, – смогла выговорить я.

– Отлично. Сейчас я попробую приложить к укусу крест.Ты согласна или считаешь, что это слишком рано?

Если он недостаточно очистил рану святой водой, крест меняобожжет, и останется свежий шрам. Я уже и так проявила храбрости куда больше,чем требовал долг. Больше играть в эту игру мне не хотелось. Я открыла рот,чтобы сказать “нет”, и произнесла:

– Давай.

А, черт. Кажется, я опять проявляю храбрость.

Цепочка шелестела и позвякивала в руках Эдуарда.

– Ты готова?

– Нет!

– Да давай же, черт тебя дери!

Он так и сделал. Крест прижался к моей коже, холодныйметалл, без ожога, без дыма, без шипения плоти, без боли. Я была чиста – покрайней мере, как до укуса.

Он держал распятие перед моим лицом. Я схватила его и сжала,пока не задрожала рука. Это не заняло много времени. Из глаз у меня выступилислезы. Я не плакала. Это просто от изнеможения.

– Можешь сесть? – спросил он.

Я кивнула и заставила себя сесть, прислоняясь к ванне.

– Встать можешь? – спросил он.

Я подумала и решила, что нет. Тело ломило дрожью, слабостью,тошнотой.

– Только с твоей помощью.

Он присел возле меня, подложил руку мне под плечи, другуюпод колени и поднял. Одним плавным и легким движением.

– Поставь меня, – сказала я.

– Что?

– Я не ребенок. Не хочу, чтобы меня носили.

Он громко выдохнул и сказал:

– О'кей.

Поставив мои ноги на пол, он меня отпустил. Я привалилась кстене и съехала на пол. Снова слезы, черт бы их побрал. Я сидела на полу иплакала от слабости, не в силах добраться от собственной ванной до кровати. ОГосподи.

Эдуард стоял тут же с лицом бесстрастным и непроницаемым,как у кота.

Но голос у меня уже был нормален, без примеси слез.

– Терпеть не могу быть беспомощной. Ненавижу!

– Из всех, кого я знаю, ты менее всех беспомощна, –сказал Эдуард, снова опускаясь рядом со мной. Он закинул мою правую руку себена плечи, держа за запястье. Другой рукой он обнял меня за талию. От разницы вросте это вышло несколько неуклюже, но он сумел создать у меня иллюзию, что докровати я добралась на своих ногах.

У стены стояли игрушечные пингвины. Эдуард ничего о них несказал. Раз он про это не говорит, я тоже не буду. Кто знает, может быть,Смерть спит с плюшевым медвежонком?

Нет, вряд ли.

Тяжелые шторы были закрыты, создавая в комнате полумрак.

– Отдыхай: Я встану на часах и прослежу, чтобы никакиебуки тебя не тревожили.

Я поверила.

Эдуард принес из гостиной белое кресло и сел у стены возледвери. Кобуру он снова надел на плечо, пистолет был в руке наготове. Еще раньшеон принес из машины спортивную сумку и сейчас вытащил из нее что-то вродеминиатюрного пулемета. Я в них ничего не понимаю; кажется, это был узи.

– Что это за автомат? – спросила я.

– Миниузи.

Ну и как? Я угадала. Он вытащил магазин и показал мне, какего заряжать, где предохранитель, все его преимущества – как будто хвасталсяновым автомобилем. И сел в кресло с автоматом на коленях.

Глаза у меня закрывались, но я успела сказать:

– Только не перестреляй моих соседей, ладно?

Тут он улыбнулся очаровательной мальчишеской улыбкой.

– Спи, Анита.

Я уже почти заснула, когда снова меня позвал его голос,тихий и далекий:

– Где дневное убежище Николаос?

Я открыла глаза, постаралась навести их на фокус. Он все также неподвижно сидел в кресле.

– Эдуард, я устала, а не спятила.

Его смех пузырился вокруг меня, когда я проваливалась в сон.

Глава 42

Жан-Клод сидел на резном троне. Он улыбнулся мне и протянулруку с длинными пальцами.

– Подойди, – велел он.

Я была одета в длинное белое платье с кружевами. Никогда яеще не снилась себе в таком виде. Я посмотрела на Жан-Клода. Такую одеждувыбрал он, а не я. Страх стянул мое горло.

– Этот сон мой, – сказала я.

Он вытянул обе руки и сказал: