Книга Лейтенант и его судья - Мария Фагиаш

Радость материнства, обычную для молодых мам, Марианна как-то не ощущала. Ей трудно было представить, что это крохотное существо — ее дитя и она за него всю жизнь, по крайней мере пока он не вырастет, несет ответственность. Будущее внушало ей и без того страх, а иногда и моменты отчаяния, когда разлука с мужем казалась вечной, особенно теперь, когда визиты фрау Пауш стали редкими. Теперь она знала по крайней мере, что Петер по-прежнему ее любит. Его письма успокаивали ее, но и вызывали очаянную тоску по нему. Ночами Марианну преследовали сны, а когда она просыпалась, все тело ныло от неутомленной страсти. И это тоже пугало ее, так как до сих пор сексуальные потребности она считала привилегией мужчин; женщины для того и были созданы, чтобы идти навстречу этим потребностям, и совсем не обязательно при этом получать еще и удовольствие.

Хотя Марианна и любила своего мужа больше всего на свете, в номер отеля в Бадене недалеко от Вены, где они должны были провести свадебную ночь, она зашла, дрожа от страха, как овечка перед закланием. Она понятия не имела, что ей предстоит.

Свадебная ночь была позади. Но еще день после этого она пребывала в каком-то трансе. Переход от пьедестала к постели был слишком быстрым. Марианна никогда еще не видела мужчину в кальсонах, а еще меньше мужчину в кальсонах, который бы рядом с кроватью мочился в ночной горшок. Она закрыла глаза, заткнула пальцами уши и взглянула на него только тогда, когда он был полностью одет в свою форму с золотыми галунами и блестящими пуговицами. Даже тогда он показался ей совершенно чужим, и она не могла обнаружить в себе ни малейшего проблеска той любви, которую еще недавно к нему питала. «В душе глухо и пусто, — отвлеченно думала она о себе. — Остается только монастырь или покончить с собой». И вдруг все изменилось. Момент этого необъяснимого превращения навсегда остался в памяти. Они собирались на прогулку, и он спустился вниз раньше и ждал ее возле отеля. Она вышла из дверей, и, когда увидела его стройную, грациозную фигуру на фоне полного осенними красками сада, ее как пожаром охватило любовью к нему. Казалось, что он был в отъезде и, когда она считала его уже погибшим, вернулся целым и невредимым. Она побежала и прижалась к нему изо всех сил. Тело, которое ей казалось прежде чужим, стало таким же близким, как и ее собственное. Она никогда не рассказывала ему о муках этих первых дней. Если он что-то и заметил, то принял это, вероятно, за естественную реакцию девушки, потерявшей свою невинность.

Он был опытным любовником и сумел, после того как прошел первоначальный шок, разбудить в ней женщину. Она наслаждалась каждой минутой, когда они были вместе, но принимала физическую близость как венец. Когда они обставляли свою квартиру, то позаботились о хорошей спальне с достойными супружескими кроватями, но она предпочитала спать с ним вместе в его кровати. Она испытывала ревность к каждой минуте, которую он проводил с другими, и заставила его держаться подальше от холостяцких привычек его друзей, их карточных игр и мужских вечеринок. Ее беременность была первым перерывом в их счастливой супружеской жизни. В конце июля, на пятом месяце, появились кровотечения, и врач посоветовал им полное воздержание от супружеских радостей; с этого времени они спали с Петером в разных кроватях. Она стала считать свою беременность отвратительной, а свою располневшую фигуру непристойной. Петер был по-прежнему нежен и мягок и заверял ее, что половое воздержание совсем не такая большая цена за этот бесценный подарок — их дитя. Она верила ему, потому что хотела верить, но чутко прислушивалась, когда он возвращался домой, к интонациям его голоса и внимательно его разглядывала. Его пребывание на службе казалось ей ужасно долгим, но он был всего несколько месяцев назад переведен из Сараево в Линц, а она знала, что в каждом гарнизоне свои порядки. Нетерпеливо считала она дни до родов, но прежде, чем это время наступило, все вокруг нее рухнуло.

В это январское утро, проснувшись, она бросила взгляд на часы. Было пять минут десятого. Йоханн спал, и в квартире было тихо. Мать, вероятно, была внизу, в магазине, а горничная ушла, скорее всего, на рынок за покупками. Марианна поднялась, накинула халатик и новые домашние туфельки, подарок к Рождеству от сестры Тильды, и направилась в столовую взять утреннюю газету. Это было всегда первым, что она, проснувшись, делала. Втайне она надеялась однажды утром прочитать, что Петер свободен. Когда к делу подключился доктор Гольдшмидт, на короткое время все они воспрянули духом, но после того, как ничего не произошло, Марианна была горько разочарована. Однако она продолжала верить в адвоката, как и в то, что муж ее в конце концов будет освобожден.

В столовой газеты не было. Обычно мать клала ее всегда на буфет. Марианна в душе обругала горничную, которая во время уборки комнаты куда-то ее засунула. Она собралась идти на кухню, чтобы поискать там, как открылась входная дверь и появилась горничная с двумя тяжелыми сумками в руках. За ней в комнату хлынул морозный январский воздух, прямо Марианне в лицо.

— Где сегодняшняя газета? — спросила она.

Девушка пожала плечами:

— Откуда мне знать? — Она поставила сумки, подула на ладони и принялась распаковывать продукты.

— Пойди на улицу и купи газету на углу.

Девушка, не глядя на нее, спросила:

— Что, прям сейчас?

— Да, прямо сейчас.

— На вашем месте я бы ни в жисть седни газету не читала, — сказала она с явным оттенком неприязни в голосе.

У Марианны внезапно закружилась голова. Наверное, в газете были плохие новости, поэтому мать ее спрятала. «Петер признался», — пронеслось у нее в голове, но она тут же постаралась взять себя в руки. Мысль эта все равно не уходила.

— Принеси мне газету! Немедленно!

Девушка передернула плечами, бросила на Марианну злобный взгляд и вышла, громко хлопнув дверью. Прошло пятнадцать минут, пока она не появилась снова. Марианна сидела на кухне, спрятав лицо в руках. Когда горничная появилась, Марианна подняла голову.

— Почему ты ходила так долго? — спросила она страдальческим голосом.

— Сичас все расскажу. Должна была бежать аж до Шоттенгинга. Ни в одном киоске во всей округе ни единой газеты не осталось. — Она смотрела на Марианну выжидающе.

Марианна схватила газету и ушла из кухни. В своей комнате она раскрыла газету на кровати. История с Митци Хаверда помещалась на третьей странице. Газета проделала большую работу: ее репортеры успели побеседовать и с Митци и с детективом. Информация полиции Линца полностью подтвердила сведения, полученные капитаном Кунце.

Марианна прочитала статью три раза подряд, пока до нее дошел весь смысл изложенного. Она вспомнила, что Митци Хаверда была одной из претенденток, которые откликнулись на ее объявление в сентябре о том, что им требуется горничная. Она вспомнила даже фотографию: симпатичная девица в прилегающем деревенском платье, с косами, уложенными на голове à la королева Елизавета. Повинуясь какому-то инстинкту, Марианна сразу же ответила ей отказом. Она отдала фотографию Петеру, чтобы он отослал ее назад. Вместо этого он ушел и вызвал эту потаскуху в Линц, снял для нее комнату, в то время как она с трудом ходила и выглядела ужасно из-за его ребенка. «Я не поверю больше ни единому его слову!» Заверяя, что любит только ее, он тем временем спал с этой дешевкой, которая требовала платить ей сорок крон в месяц, не желая при этом ни окна мыть, ни полы.