Книга Фальшивая Венера - Майкл Грубер

— Вот как?

— Да, это работа вашего самого блистательного предшественника, Луки Джордано. Под внешним слоем краски красуется его подпись. Он обманул герцога и на этот раз не стал раскрывать правду. Картина триста с лишним лет считалась подлинным Бассано, до тех пор пока присутствующий здесь Салинас, проводя рутинную очистку, не просветил полотно рентгеновскими лучами. Тогда он увидел подпись мошенника и позвонил мне.

— Зачем? — спросил я, наблюдая за тем, как Бальдассаре скрывает мою картину под слоем, как можно было предположить, самых что ни на есть достоверных чешуйчатых белил семнадцатого века.

— Из-за «родословной». Наш куратор только что обнаружил, что картина, стоившая, возможно, четверть миллиона евро, на самом деле стоит не больше двадцати тысяч. Такое происходит в музеях сплошь и рядом. Иногда картина остается в экспозиции с исправленной подписью «школа такого-то», например. А иногда ее продают. Салинас решил, что картину лучше продать. И теперь уже он сам, этот нехороший человек, собирается совершить небольшой обман, разумеется, с ведома своего музейного начальства. Предположим, он без лишнего шума выставляет эту картину на продажу как работу Якопо Бассано. Американцы любят старых мастеров, и кому-нибудь из них обязательно захочется купить это полотно. Итак, Салинас звонит нашему другу Марку Слейду.

— Кому же еще?

— Да, и если американца удастся обвести вокруг пальца, тем лучше. Кто сейчас любит американцев? Наверное, вы тоже это уже заметили, да? Очень печально. А выбор Марка в качестве посредника хорош и еще по одной причине. Марк специализируется на очень конфиденциальной продаже богатым янки картин из музеев, которые нуждаются в деньгах. Во всех музеях мира картин слишком много, невозможно вывешивать их все сразу. Запасники забиты второсортными произведениями, однако выставлять их на аукционы никто не любит, ибо никому не хочется быть обвиненным в распродаже национального наследия или коллекции, переданной в дар каким-нибудь богатым глупцом. Так что конфиденциальность тут очень важна.

К этому времени Бальдассаре спрыснул поверхность картины Бассано чистящим веществом. Затем он осторожно перевернул холст и уложил его красками вниз на большой лист тонкого стекла, размерами на несколько дюймов больше размеров картины, и снова прижал его мешочками с дробью. После этого он кисточкой обработал обратную сторону холста каким-то химическим веществом, запах которого был мне не знаком, но который, судя по всему, был сильным растворителем. И мы стали ждать.

Я отошел подальше от ослепительного света и обнаружил, что лаборатория фальшивой живописи оснащена несколькими удобными кожаными креслами, низким столиком и большим холодильником, заполненным пивом и сэндвичами. Вся мебель была совершенно новой, еще с ценниками, а напитки и еда были высшего класса. Я вспомнил слова Креббса об инвестициях, сделанных его молчаливыми партнерами: здесь деньги тратили не считая.

Разложив на столике пиво и закуски, Бальдассаре оттащил одно кресло в тень и развалился в нем. Креббс и Салинас вполголоса разговаривали по-испански; меня к этому разговору не пригласили, да и у Бальдассаре не было желания болтать со мной. Достав альбом, я принялся набрасывать рисунок, менее драматичную версию «Кузницы Вулкана» Веласкеса, гадая, что будет, если вместо Аполлона сюда ворвутся полицейские.

Чего не произошло. Через пару часов у Бальдассаре зазвенел будильник, и мы все встали и подошли к столам. Бальдассаре и Салинас надели хирургические перчатки и тонкими стальными лопаточками стали медленно и осторожно отделять старый холст от слоя краски. Это заняло довольно много времени. Если не считать кратких замечаний, которыми обменивались между собой двое работающих, тишина стояла полная. Когда холст наконец был полностью отделен, я увидел только нижний слой грунтовки — изображение было обращено к стеклу. Бальдассаре взял стекло за края, перевернул и тщательно уложил на влажный слой белого грунта, скрывший подделку. Сквозь блестящую стеклянную поверхность показались Иисус и изумленные рыбаки. Затем Бальдассаре плотно сжал края двух стеклянных листов маленькими стальными защелками.

— Ну, что скажешь? — спросил у Бальдассаре Креббс.

— Все прошло как надо. Я брызну спринцовкой растворитель, чтобы отделить картину от верхнего стекла, затем несколько дней в печи, небольшая химическая обработка, чистка, и замечательный сэндвич будет готов. После этого можно будет снять нижнее стекло, и я прибью холст к оригинальному подрамнику Бассано. Дней пять-шесть, не больше.

Все пожали друг другу руки, и мы оставили Бальдассаре в цехе одного. На улице Салинаса ждала машина. Когда он уехал и мы с Креббсом сели в его лимузин, я спросил:

— Ну и что дальше?

— Естественно, следующий шаг — это выставить нашу картину на продажу. Салинас позвонит Марку. Он представит ему картину как подлинного Якопо Бассано с безупречной «родословной». Марк попросит провести рентгеновский анализ. В присутствии свидетелей Салинас ему откажет.

— Но он ведь проводил рентгеновский анализ картины.

— Да, но вместе с одним-единственным продажным техником. Никаких свидетельств этого анализа нет, и техник будет молчать. Резюме: Салинасу придется объяснить своему руководству, что он не произвел рентгеновский анализ картины, так как своим опытным взглядом заподозрил, что это подделка, выполненная Лукой Джордано, но, поскольку это было лишь предположение, он решил попробовать выручить за картину как за подлинного Бассано. Его отказ провести рентгеновский анализ будет зафиксирован.

— Ничего не понимаю, — сказал я. — Салинас знает, что под поддельным Бассано скрывается Веласкес. Его руководство считает, что это лишь поддельный Бассано, и они обдирают глупого американца, запрашивая с него как за подлинного Бассано. Так почему же Слотски соглашается не проводить рентгеновский анализ, после того как устроил такой шум, настаивая на нем?

— О, боюсь, он уступит. После долгих споров он принесет Салинасу извинения за то, что поставил под сомнение слово испанского господина, и прямо на месте выпишет ему чек как за подлинного Бассано. И все это будет происходить в присутствии многочисленных свидетелей. Всю дорогу до банка руководство музея будет умирать со смеху. Очевидно, получив картину и вернувшись с ней в Штаты, Марк все-таки решит провести рентгеновский анализ, опять же в присутствии надежных свидетелей, и обнаружит скрытого Веласкеса. Об этом будет объявлено всему миру, эксперты и технические анализы подтвердят подлинность работы, и картина будет выставлена на аукцион. Разумеется, Паласио де Ливия в бешенстве, но максимум, что может сделать музей, это выгнать беднягу Салинаса.

— Минуточку — на аукцион? Вы же говорили, что это будет конфиденциальная продажа какому-нибудь миллиардеру.

Улыбнувшись, Креббс пожал плечами.

— Я солгал. Нет, это не совсем верно. Если честно, я не ожидал, что получится так хорошо, и думал, что продажа должна будет осуществлена с глазу на глаз. Но только не нашей «Венеры», нет, она уйдет с молотка тому, кто выложит за нее самую большую сумму.