Книга А «Скорая» уже едет - Константин Шох

бы и был – у вас же все под рукой. Вот, пожалуйста: эуфиллин есть, теофиллин есть, теофедрин даже где-то раздобыли, дексаметазон таблетированный тоже есть. Ингалятор бронхоспазмалитиков есть. Чего вам не хватает?

– Мне нужен укол! От него все проходит. А таблетки, мне ваша участковая сказала, печень убивают!

– А растворы – нет? Вы думаете, они у вас мимо печени проскочат?

В двери показалась соседка, держащая в руке паспорт, завернутый в полиэтиленовый пакет.

– Марья Никитична, они что, вам ничего не укололи? Так и знала! Слушайте, вы, как вас там – мы в вас не нуждаемся! Освободите помещение, мы другую «Скорую» вызовем!

– Женщина, а вы считаете, что «Скорой» больше делать нечего, как на всякие «лажняки» по ночам разъезжать?! – не выдержала Рита.

– Что?!

– Что слышала! У вас совесть есть вообще? Мы вам что – поликлиника на дому? Другую она «Скорую» вызовет, да сейчас, разбежались мы уже! Десять бригад тебе пригоним, только свистни!

– Девушка, да я же вас посажу за эти слова! Вы клятву Гиппократа давали!

– А вы ему кто, родственница? – ядовито засмеялась Рита. – Если я чего Гиппократу давала, пусть он с меня и спрашивает!

– Так, прекратите! – Ильинский изо всех сил грохнул кулаком по столу. – Устроили базар-вокзал! Рита, перестань! И вы помолчите!

Наступила кратковременная тишина, прерываемая тяжелым дыханием женщин.

– Значит, так, Марья Никитична, – произнес врач. – Как врач «Скорой помощи» говорю вам, что никакого приступа бронхиальной астмы у вас нет, дыхание нормальное, одышки и гипоксии я не наблюдаю. Произведение инъекции бронхоспазмалитиков считаю нецелесообразным, потому как эуфиллин вызывает тахикардию, что в вашем возрасте не пройдет безвредно. Для профилактики астмы, если у вас таковая есть, принимайте все те препараты, что вам прописал участковый врач, по той схеме, которую он вам нарисовал. Если возник приступ удушья, снимайте его ингаляцией сальбутамола. И только если сальбутамол вместе с эуфиллином не помог, только тогда вызывайте «Скорую». Вам все понятно?

– Нормально, – с ненавистью произнесла соседка. – Замечательно наша «Скорая» лечит, слов нет. Выходит, по вашим словам, она здорова?

– Выходит. Рита, написала? Собирайся. И дай таблетку феназепама.

– Не надо нам ваших поганых таблеток!

– А вас никто и не спрашивает! – оборвал Ильинский толстую даму. – Свое мнение держите при себе.

Бабушка оттолкнула руку фельдшера с белой таблеткой.

– Нет, мне не надо. Доктор, вы что, укол делать не будете?

– Как знаете, – Рита положила таблетку на тумбочку. – От нее заснете и про свои болячки забудете.

– Мне укол!

Медики направились к выходу, потеснив занявшую дверной проем соседку. Та прошипела что-то угрожающее вслед и от души бабахнула входной дверью, едва не прищемив врачу ногу.

– Вы еще ответите, – донеслось из-за двери. – У меня сын в администрации работает…

– Да пошла ты со своим сыном, – зло сказала фельдшер. – Вы как, нормально, Борис Иванович?

– Вроде да. Пойдем, не стоять же тут до утра…

Они начали спускаться по скрипучим ступенькам.

– А чего соседка-то так суетится, как думаете? – поинтересовалась фельдшер, перехватывая «терапию» поудобнее.

– Чего тут думать, все и так понятно. Квартира. Бабка одинокая, родственников, судя по всему, нет, соседка ее досматривает. И, разумеется, прилагает все усилия, чтобы бабулька поскорее обратилась в кооператив «Земля и люди». Видишь, паспорт уже себе захапала, на всякий, как говорится, пожарный. Да и остальные документы, думаю, тоже… Ей будет самое разлюбезное дело, если мы приедем и бабульку угробим, введя непоказанный препарат. Вот она и дерет горло.

– Сука, – прошипела Рита, бросив ненавидящий взгляд наверх.

– Да ладно, девочка, не порть себе нервы. Люди сейчас такие, что поделаешь…

Машина встретила их теплом, пахнувшим из кабины и салона.

– Ай да Сашка, – цокнул языком врач. – Ну, спасибо, дорогой, все сделал.

– Да-да, умничка, – подтвердила из салона Рита, снимая куртку. – Аж жарко. Спасибо, Санёк.

– Да ладно вам, – засмущался водитель. – Свои же люди, чего там этот бензин жалеть.

Ильинский взял рацию в руку.

– «Ромашка», бригада двадцать, Гагарина.

– На станцию, двадцать, – помолчав, ответила «Ромашка».

– Вызов принят, – усмехнулся врач.

* * *

Две недели спустя после этого вызова, Ильинский лежал на кушетке, отдыхая после обеда и четырех вызовов, когда подал голос селектор:

– ВРАЧ ИЛЬИНСКИЙ, ЗАЙДИТЕ К ЗАВЕДУЮЩЕМУ ПОДСТАНЦИЕЙ! ИЛЬИНСКИЙ!

– Полежать не дадут спокойно, – вздохнул врач, с неудовольствием вставая. – Какого лешего ему надо?

– Да как всегда, заявления свои в кучу собрать не может, – зевнула с соседней кушетки Рита. – Или смену впихнет.

Прихрамывая, врач направился по коридору к кабинету заведующего, находящемуся в конце коридора, рядом с отделом статистики. Осторожно постучал.

– Входите, – донеслось из кабинета.

Заведующий подстанцией Тарас Осипович выглядел классическим гротескным хохлом, изображаемым на карикатурах. Волос на голове, правда, у него было побольше, чем у гоголевского Бульбы, но вислые усы были точь-в-точь, как у его литературного тезки. Сколько он работал в должности заведующего, столько же он имел хронически грустное выражение лица, вечно он был озабоченный и дерганный из-за массы бумажной работы, которую всей своей душой ненавидел. Сейчас он казался грустнее обычного, сидя в кресле и вертя в своих широких ладонях (которыми, по слухам, легко разгибал на спор подковы) желтый лист бумаги.

– Звали, Тарас Осипович?

– Звал, звал… Садитесь, Борис Иванович.

Тарас замолчал. Ильинский сел на диван, напротив заведующего, начиная слегка недоумевать. Тот явно собирался с духом.

– Тарас, если есть что сказать, скажи, – не выдержал он. – Не первый год работаем, не темни, Бога ради.

– Да уж не темню, Борис Иванович. Жалоба на тебя пришла.

– Жалоба?

– На, читай, – лист перелетел через стол, спланировав на колени Ильинскому. Тот недоверчиво развернул его, с кислой улыбкой начиная изучать бисерный почерк. По мере прочтения улыбка его таяла.

«… задержал обслуживание вызова к астматической больной, простояв в подъезде около десяти минут…

…грубо разговаривал со мной и Кукушкиной Н. В., моей соседкой, занимающейся опекой надо мной…

…не оказал никакой помощи…

…кричал на меня, будучи в непонятном возбуждении (наверное, был пьян, потому что шатался, у него дрожали руки и было красное лицо, как у алкоголика)…

…отказался сделать необходимый мне укол, сказав, что я пожилой человек и в нем не нуждаюсь…

…требовал документы, отказываясь без их предъявления обследовать меня…

…высказывал вместе с медсестрой претензии на то, что я их «потревожила»…

…таким не место на страже общественного здоровья. Этот «врач» позорит клятву Гиппократа, к которой и он, и его подчиненные относятся пренебрежительно, и, я считаю, ему не место в рядах медработников»

На листе стояла виза начальника Управления здравоохранения «Главному врачу ССМП – разобраться и доложить в 4-дневный срок».

– Ну и? – спросил Ильинский, возвращая бумагу. – И что