Книга Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина

поняла. Я вижу, что поняла. Но пока боишься поверить. Боишься принять. Мы – ваша прежняя часть. Тёмная часть того, что вы называете ведьминым даром. Спроси у Вещей видящей. Спроси. Не пожалеешь.

У меня внутри что-то ёкнуло от боязливого понимания.

– Закрывающий небо – воздух, – добавил «богомол», вставая. – А воздух – это ты. Твоя изначальная суть. И её – старой Верховной вещуньи. Ты – или другая ты, та, что теперь носит её в себе, – одолеет. Даже нескольких. Придётся рискнуть, вещая.

Теперь внутри разлился холод. Нет, только не Руся… И опять мои ошибки и просчёты бумерангом лупят по самому святому… Если бы не та моя глупость – и проклятый палач…

– Нас называли «обнимающим мир», – он посмотрел на пришибленную меня сверху вниз. В лиловых глазах дрожали лихорадочные огоньки. – И я чую, что моя ведьма жива. Найди её, вещая. Мы давно разделились, и я не сержусь. Найди её. Если сможешь. И я всё для вас сделаю. Я просто хочу… домой.

И исчез в серьге.

А ночная тишина вдруг стала такой… тихой. Замолчавшей и напряжённо замершей. Пустой и одинокой до ощущения уязвимости и беззащитности, до ледяных мурашек по коже, горящих щёк и звона в ушах. Рядом копошились «змейки» и шипела, щекоча мои руки, «ящерка», а я всё сидела на сырой траве под моросящим дождём, судорожно сжимая трость, и впервые за долгие годы не анализировала, не планировала, не моделировала и даже не пыталась. Я всей душой отдавалась одному-единственному, крайне бессмысленному занятию, которого не позволяла себе с тех пор, как ушла из дома.

Я офигевала.

Глава 4

Сказки не говорят детям о том, что есть драконы –

дети сами об этом знают.

Сказки говорят, что драконов можно убить.

Гилберт Кит Честертон «Ортодоксия»

Мёртвое озеро.

Оно есть во всех уголках необъятной матушки-России, в каждом заповедном таёжном закутке Сибири, едва ли не в каждой деревне и почти во всех дачных обществах. Иногда оно огромное, необычной формы, затерянное в диколесье, овеянное легендами, и местные жители, в красках описывая озеро, таинственным шёпотом предупреждают: не ищите, оно само находит своего будущего обитателя. Иногда – средних размеров, поросшее ряской и камышами, и ребятня, прибегающая в зной поплескаться у илистого берега, скучающе перечислит, сколько дураков тут потопло за лето, и смело полезет в грязную стоячую воду. А иногда оно крошечное, милое, окружённое ивами и отражающее небо, и о нём ничего не рассказывают. Ибо не знают. Озеро – и озеро, таких в России миллионы.

Наше, ведьмовское, относилось к последней категории. Оно находилось очень далеко от города и ещё дальше от прочих людских поселений, и знала о нём, кроме ведьм, горстка заядлых грибников, которым отмахать пару сотен километров ради пары-тройки ведёр груздей – ни о чём. Ясно дело, перед операцией «Реликварий-2» мы осторожно отвели от озера лишних людей и запутали тропы так, чтобы собиратели обошли заповедное местечко стороной. Конечно, за приятный бонус в виде грибных полян чудесной урожайности. Мы же всё понимаем – мы же тоже люди.

Я прибыла на место загодя, ещё с утра. Час икс, конечно, случится после полуночи, но я хотела осмотреться, выучить каждую кочку и ямку, обойти и запомнить каждое деревце. И просто посидеть у воды, любуясь тем, как играют на зеркальной поверхности солнечные зайчики, слушая, как шепчется с макушками деревьев тёплый ветер и щебечут птицы – такие милые и безобидные… даже глухо каркающий где-то в лесной чаще ворон.

«Ворон».

Это слово как лакмусовая бумажка снова и снова убеждало: сказка – ложь, да в ней намёк. И не только намёк, но и правда, запрятанная подальше – чтобы быть на виду. Чтобы долго не обращать на неё внимания, а в нужный момент вспомнить. Сколько ты рассказывала мне таких сказок, Вещая видящая, сколько предупреждала…

…наставница пришла, чтобы вырвать меня из транса. Лёгкие шаги, холодный сквозняк по спине, мягкое прикосновение к моему плечу.

– Аделина, ты ведёшь себя неразумно, – сухой укор в шелестящем потустороннем голосе. – Немедленно приведи себя в порядок. Ты истекаешь кровью.

Я безотчетно провела рукой по коротким волосам и с отстранённым удивлением поняла: да, истекаю. Там, где ледяные когти взламывали защиту палача – на макушке, затылке и левом виске – рваные царапины сочились кровью, пропитавшей остатки шевелюры и воротник майки. Но я под таким зельем, что вскрой мне нечисть горло от уха до уха, ничего бы не почувствовала – и не осознала опасности. И продолжала сражаться. А впрочем, ранения для нас никогда не были причинами, а смерть – оправданием.

– Приведи себя в порядок, – повторила она. – Живо. Встать!

И я подскочила по привычке. Оперлась на трость, выдохнула, позволила «ящерке» сотворить ленточный эскалатор и отвезти меня на место первой схватки. И нескольких минут «поездки» мне хватило, чтобы сосредоточиться на деле – примитивном, но всё же планировании. Достать из рюкзака «аптечку» и остановить кровотечение, отмыться запасённой водой плюс зелье и дождь, переодеться, выпить чего-нибудь обеззараживающего и восстановительного…

– То-то же, – Вещая видящая наблюдала, как я, дрожа от ночной прохлады и участившегося дождя, смываю кровь и обрабатываю раны.

Наставница не любила, когда на неё смотрят, и я всё делала, стоя к ней спиной. Ощущая себя одновременно и дискомфортно, и защищённо. «Ящерка» наколдовала над скамейкой тёплый полог-беседку, под который я нырнула, закончив санитарные дела, чтобы вытереться, одеться в сухие джинсы и свитер, переобуться и сесть, снова вцепившись в трость.

– Да будет, – осторожное прикосновение к макушке, и я вздрогнула. – Будет уже. Трясёшься как после первого.

– Такой у меня… первый, – оправдалась я и залпом выпила лечебное зелье. – Такой… Почему ты никогда не рассказывала?..

– И верно, – безэмоционально заметила старая вещунья, – никогда. Ни в одной сказке. Ни в одной легенде.

Я вспыхнула.

– Но ведь это… – попыталась оправдаться по-детски.

– Аделина, – нахмурилась она, – не позорь мои седины. Не вынуждай меня стыдиться тебя и того, что я была твоей наставницей.

– Прости… – я опустила голову, снова зарываясь пальцами в непривычно короткие волосы. – Мне просто… нехорошо.

– Отвыкла, – констатировала старая вещунья. – Засиделась. И забила голову чепухой. Тебе не нужны личинки и куколки. Тебе нужен готовый.

– Нужны, – заупрямилась я. – Чем больше доказательств, тем лучше.

– Тогда цени всё, – сухо заметила она. – Почему сидишь?

И я снова подскочила. Провела тростью по земле, подзывая «змеек», и вытащила из заднего кармана грязных джинсов прозрачную коробочку – бывший браслет и бывшую же иглу, которую я всадила в «ворона». За тонкими стёклами темнело