Книга Шторм войны - Виктория Авеярд

– Ложь это или нет, но люди верят, – говорю я. – Красные и Серебряные по всей стране. Они верят в то, что им говорят. И будут сражаться за того человека, каким считают Мэйвена.

К моему удивлению, Анабель кивает. Лицо у нее меркнет и наполняется тревогой.

– Этого мы и боимся. И поэтому мы здесь. Чтобы по мере сил предотвратить кровопролитие.

– Анабель Леролан, вам надо было стать актрисой, – мрачно усмехаюсь я.

Она лишь отмахивается в ответ, глядя в окно. На ее губах появляется крошечная улыбка.

– Когда-то я покровительствовала искусству.

Джулиан взглядывает на Анабель – и заметно смягчается. Она смотрит на него, странно сдержанная. Что-то мелькает между ними. Невысказанное слово, общее воспоминание.

Анабель приходит в себя первая и поворачивается ко мне. Ее голос суров; такое ощущение, что меня отчитывают.

– Когда Тиберий вернет себе трон, он будет готов предложить деньги и землю в обмен на сотрудничество Озерных.

Я поднимаю бровь, более ничем не выражая своего интереса. В конце концов, кто знает, к чему это ведет. Лучше держать пути для отступления открытыми.

Она понимает меня – и продолжает:

– Весь Чок будет передан вам.

И вновь я смеюсь, откинув голову. Влага на коже, почти готовый щит, покалывает тело.

– Бесполезный кусок земли. Минное поле. Вы дарите нам проблему.

Королева делает вид, что не слышит.

– А еще – помолвка с первенцем Тиберия, ребенком Калоров и Самосов. Отпрыском двух королевских родов, наследником двух королевств.

По-прежнему притворяясь, я продолжаю смеяться. Но в животе у меня все переворачивается от отвращения. Она торгует еще не рожденным ребенком. Моим или Тиоры. Нашей собственной плотью и кровью. Независимо от желания этого ребенка. По крайней мере, я сама дала согласие на свой брак. Но поступить так с младенцем?

Мерзость.

– А как насчет ваших Красных псов? – спрашиваю я, подавшись вперед, на ее территорию. Теперь моя очередь надавить. – Алой гвардии? Монфорских выродков? Мэры Бэрроу и ее родни?

Джулиан отвечает первым. Анабель, кажется, недовольна – как его поведением, так и намерением.

– Вы имеете в виду следующий шаг? – уточняет он. – Неразумно бояться будущего, ваше величество. Это обычно плохо заканчивается.

– Будущее можно предотвратить, лорд Джейкос.

Я думаю о другом ручном новокровке Мэйвена – о том, кто мог заглядывать в будущее. Я не видела его лично, но слухов хватило. Ему были открыты все пути судьбы. Все возможные варианты.

– Не в этот раз, – говорит Джулиан, качая головой. Не могу понять, рад он или полон сожаления. Этот человек странен. Несомненно, одержим женщиной, как и большинство людей такого рода. – Не сейчас.

Я смотрю на них, и мне не нравится то, что я вижу. Любой мог бы убить меня, если бы захотел, и, несмотря на весь мой боевой опыт, они бы легко справились со мной. Но если бы они явились за этим, то всё уже было бы кончено.

– Вы потеряли Пьемонт, поэтому вам нужен Озерный край, – бормочу я. – Вы знаете, что не сможете победить, если кто-нибудь не сделает за вас грязную работу.

– Мы делаем достаточно грязной работы, принцесса, – отвечает Анабель, негромко и с раздражением. Она произносит мой титул с особым ударением. Она не признает Мэйвена королем, а потому не считает и меня королевой.

– Вы вложили столько средств в Монфор, – говорю я, обращаясь к обоим. – Ваших новокровок и правда хватит, чтобы перевесить мощь наших трех наций?

Джулиан задумчиво складывает руки на коленях. Его труднее сбить с толку.

– Полагаю, всем ясно, что Озерный край не станет помогать Мэйвену Калору слишком уж рьяно.

Удар попадает в цель. Я сделала глупость, проболтавшись Мэре, через того новокровку в пьемонтской тюрьме. Лишь затем, чтобы доказать, что я на это способна. Несомненно, она передала мои слова. А может быть, наши действия настолько прозрачны.

Я тут же даю сдачи.

– А еще всем ясно, что ваш Красный союз долго не продержится. Это пороховая бочка с подожженным фитилем.

И от этого Джулиану в самом деле становится неуютно. Он ерзает, выбитый из колеи, и его щеки окрашивает легкий серый оттенок. Анабель – другое дело. Она радуется, улыбаясь так, словно я подала ей лакомое блюдо. Сама не понимаю, каким образом, но, несомненно, я где-то оступилась.

Анабель протягивает руку, и я резко отстраняюсь. Подальше от ее хватки. Кажется, старуху забавляет мой страх.

– Мы можем предложить кое-что еще.

Румянец Джулиана густеет, и он хмурится, опуская взгляд. Больше он не смотрит на меня. По сути, откладывает свое единственное оружие. Я могу теперь атаковать его и даже одержать верх. Но Анабель слишком близко – и она слишком опасна.

И, признаться, я не прочь выяснить, что еще она готова предложить.

– Говорите, – произношу я почти беззвучно.

Ее улыбка широка и язвительна. Хотя Мэйвен – сын своей матери, я узнаю его черты в старой королеве. В острой усмешке, в хитром уме.

– Салин Айрел вонзил нож в спину твоему отцу, – говорит Анабель, и я вздрагиваю от этого воспоминания. – Полагаю, ты бы хотела перекинуться с ним парой слов.

Я отвечаю не задумываясь. Совершаю ошибку.

– Да, я охотно бы кое-что ему сказала.

Мой рот наполняется воображаемым вкусом крови.

– И, несомненно, ты знаешь, почему это произошло, – продолжает Анабель.

Мне больно. Смерть отца – по-прежнему открытая сочащаяся рана.

– Потому что идет война. И люди гибнут.

Ее темные глаза цвета расплавленной бронзы расширяются.

– Потому что Салин Айрел выполнил приказ.

Скорбь постепенно превращается в ярость. Она умоляюще лижет мне спину горячим языком.

– Воло, – не удержавшись, выговариваю я.

Имя короля Самоса оставляет кислый привкус.

Но Анабель знает, как меня подтолкнуть.

– Ты бы хотела и с ним перемолвиться? – шепчет она, почти соблазнительно. Джулиан вновь поднимает голову, плотно сжав губы. Морщины у него на лице как будто углубляются.

Я испускаю долгий вздох сквозь зубы.

– Да. Несомненно, хотела бы. Какова ваша цена?

Она улыбается – и отвечает.

Они исчезают в городе, как призраки. Просто выходят из транспорта на людном углу и исчезают среди Красных слуг и незнатных Серебряных. Мои охранники, кажется, ничего не замечают. Предписанный протокол вновь идет своим чередом. Джулиан Джейкос отлично выполнил свою задачу: я возвращаюсь во дворец, не пробудив ни малейших подозрений. Никто из моих охранников не понял, что двадцать минут канули в бездну чар певца.