Книга Романовы - Надин Брандес

Магистр глубоко вздохнул, глядя, как Юровский берет одну из них и изучает написанную от руки этикетку.

– Да, Настя. У меня есть заклинания, о которых вы просили, но они – не таковы, каких вы ожидаете.

Я перевела взгляд с Юровского и его жадных пальцев на Алексея. Заклинания будут не такими? Почему это меня не удивило?

– Вы можете спасти Алексея, правда?

– Мне удалось сотворить заклинание, которое вернет его тело в состояние без синяков, кровотечений или ран, но его гемофилия останется.

– Ничего такого, с чем я раньше не сталкивался бы, – прохрипел Алексей с кровати. – И это значительно лучше, чем когда-либо прежде. – Он серьезно посмотрел на Дочкина. – Как вы считаете, у вас получится применить ко мне заклинание вовремя?

Дочкин покачал головой, и сердце у меня словно остановилось.

– Нет, мой царевич. Но ваша сестра, великая княжна, единственная, кто сможет это сделать.

– Потому что вы не успеете исцелиться вовремя, – заключила я.

Он мрачно улыбнулся.

– Я вовсе не собираюсь исцеляться, великая княжна. Просто не переживу возвращения. Перерезанное горло – это короткий скачок от удушья к смерти от потери крови. Подозреваю, что ваше заклинание поймало меня всего за несколько секунд… – Он похлопал меня по руке. – Вам пора.

Я попятилась назад.

– Но… вы нам нужны!

– Я стар и сделал для своего царя все, что мог. – Он поиграл усами, как обычно делал папа, пряча грустную улыбку.

Алексей выглядел еще более растерянным.

– Я надеялся, что вы присоединитесь ко мне… и поможете в войне.

– Мне очень жаль, мой царевич. Мне это понравилось бы. – Дочкин перешел на серьезный тон. Тон солдата, сразу же придавший сил Алексею. – Самое большее, что я могу сейчас сделать, это исцелить ваше тело.

Глаза Дочкина метнулись к Юровскому, который запихивал в карманы флаконы с заклинаниями.

– Пора, Настя. Вам придется не дать ему уничтожить или принять эти заклинания – те, что могут спасти вас. Позвольте, я покажу вам, где их искать.

Он повел меня мимо Юровского. Я отчаянно боялась прикоснуться к собственному телу, хотя и знала, что не смогла бы этого сделать. Дочкин указал на металлическую жестянку рядом с недоеденной буханкой хлеба.

– Это слабые исцеляющие заклинания. Они помогут справиться с болью.

Затем кивнул на шкаф напротив нас.

– На второй полке лежит пистолет, но после того, как на меня вышел последний комиссар, патроны кончились. – Он указал на патронташи, пересекающие грудь Юровского. – Могло бы сработать, но у вас нет ни малейшего шанса достать пистолет и патрон до того, как он остановит вас. Не хотелось бы, чтобы оружие попало к нему в руки. Используйте этот план в качестве последнего средства.

Я кивнула, хотя пистолет сейчас казался ужасно удобным вариантом.

Он остановился у подоконника, где два стеклянных флакона прислонились к деревянной раме, впитывая свет. Коснулся того, что побольше:

– Это для Алексея. Вылейте заклинание на обнаженную кожу. Весь флакон. Там нет магического слова. Просто скажите Романова, и магия сделает все остальное. Жидкость должна впитаться в кожу, не тревожьте царевича какое-то время после нанесения зелья.

Я кивнула. Сердце громко стучало каждый раз, едва Юровский позвякивал банками и флаконами. В любой миг он может обернуться и найти эти пузырьки. Разбить их.

– Матрешка принесла еще одну просьбу, – тихо заметил Дочкин. Заш замер на другом конце комнаты.

– Мою, – выдохнула я. – Обернуть вспять трагедию, вернуть нас в ту ночь, чтобы я смогла спасти семью. – Слезы навернулись мне на глаза. – Прошу вас, скажите, что у вас получилось. – Я осмотрела подоконник и нашла взглядом маленький пузырек. Хотелось стереть эту боль. Избавиться от ощущения потери. Этот человек создал заклинание, чтобы исцелить Алексея. Он мог бы сотворить и другое. Я это знала.

Дочкин положил руку на маленький флакон.

– Настя… – тихонько, робко окликнул меня Заш из-за спины.

– Это не то, что вы думаете. – Руки магистра бессильно повисли вдоль тела. – Я не могу повернуть время вспять.

Я попятилась от окна.

– Но первое заклинание, которое я использовала… это заклинание, в котором мы находимся. Оно обратило вспять наш расстрел! – Я говорила очень осторожно, не желая произнести слово «айнин», которое отправило бы нас в царство физических тел.

– Оно не меняло ход времени. Отменяло лишь те воздействия, которым ваши тела подвергались после применения заклинания. Совсем другое дело.

– Вы не можете отменить то, что сделал Юровский? Расстрельную команду? Резню?

По выражению его лица было видно, что он хотел бы дать мне другой ответ.

– Я ничего не могу поделать, если только заранее не произнесено соответствующее заклинание.

Я нерешительно указала на маленький стеклянный пузырек.

– Тогда для чего это?

– Для вас, Анастасия. И только потому что вы моя великая княжна, я его создал. Любому другому я бы отказал.

Я ощутила приближение Заша, но не обернулась.

Дочкин знал мои сокровенные желания – его заклинание нашептало ему мои секреты, и он создал новую магию.

– А что оно делает? – Я всмотрелась в жидкость и увидела несколько темных букв, плавающих по кругу.

– Я использовал волшебное слово – пустота, – пояснил Дочкин.

– Пустота, – повторила я, зачарованная жидкостью.

– Это сотрет вашу боль.

Я оторвала взгляд от пузырька.

– Каким образом? Как это возможно?

– Сотрет трагичную историю. Воспоминания. Вы не будете знать о боли – поэтому и не почувствуете ее. – Он кивнул, как будто официально передавая мне заклинание. На хранение и применение, в зависимости от моих желаний.

Пустота. Это было именно то, чего я хотела… ради себя. Никогда больше не думать о папином лице, ощущая острую боль утраты. Не воскрешать воспоминания о том, как моих сестер закололи штыками и сбросили в шахту. Не вспоминать о предательстве Заша или о страхе, вызванном преследованием Юровского.

Я буду свободна.

Вольна начать все сначала. Заново.

– Настя, подожди. – Заш потянулся к моей руке, словно хотел помешать мне использовать заклинание, хотя в призрачной форме я не могла даже коснуться флакона. – Ты… не можешь…

– Почему нет, Заш? – тихо спросила я.

Дочкин поднял бровь, глядя на солдата.

– Это ее право. Ты был частью ее боли. Не тебе выбирать, отказываться ли от исцеления.