Книга В сладостном бреду - Айрис Джоансен

— Я не видел. Но это еще не значит, что этого никогда не было.

Ваден погасил улыбку.

— В задании убить тебя я не могу колебаться. Не делай ошибки, думая, что я смягчился, только потому что откладываю окончание своей миссии до того момента, когда пойму, что время пришло. Предупреждаю тебя, женщина останется жить лишь до тех пор, пока я не посчитаю, что она стала опасна.

— А ты не проживешь и дня, если я услышу, что ты расправился с ней.

— Ах, Вэр, и ты меня уверял, что она всего лишь твоя обязанность? — Ваден покачал головой. — Возможно, я оказался не прав. Может быть, именно эта женщина, а не я, приведет тебя к смерти.

Он шагнул за круг света и растаял в темноте.

Тишина повисла в ночном воздухе. Только потрескивали поленья в пламени костра.

Одиночество.

Но видит Бог, он и вправду сумасшедший. Однако его не переполняют ненависть и чувство мести. Теперь Ваден его враг, время их дружбы безвозвратно ушло. Когда же он наконец поймет, что Ваден имел в виду именно то, что он говорил, когда же заставит себя забыть все, что было между ними прежде?

Сегодня ночью. Отныне он будет думать о нем, как об одном из своих врагов. Иначе он подвергнет опасности и Дандрагон и Tea. Он должен отбросить это чувство потери и вести себя более разумно.

Он ощутил опустошенность в душе. Смирившись с мыслью, что Ваден стал его врагом, он не почувствовал себя менее одиноким.

Напротив, ноша, лежавшая на его плечах, стала еще тяжелее.

Кадар наведывался в Эль Санан четыре раза за полгода, проведенные Tea и Селин в заточении. В первые два визита она отказалась принимать его; на третий раз Tea согласилась встретиться с ним только затем, чтобы приказать ему пополнить ее запас шелковых ниток. Во время четвертого визита он решил проявить настойчивость и получил резкий отпор за беспокойство.

— Как она? — спросил Вэр у Кадара, едва тот вернулся с очередной поездки в Эль Санан.

— В полном здравии. И в очень плохом настроении.

— Хорошо ли Кемал обращается с ними?

— Исключительно хорошо. Кемал балует нашу Tea, словно она принцесса. — Он спешился. — Он не хочет, чтобы что-нибудь случилось с ее волшебными пальчиками.

Вэр нахмурился.

— О чем ты говоришь?

— Tea убедила его, что она колдунья.

— Ты шутишь.

Губы Кадара дрогнули, но отвечал он совершенно серьезно.

— Нет, это правда. Он думает, что она может вплетать заклинания в свои вышивки. И говорит, что у него есть доказательства.

— Я с нетерпением жду, когда ты расскажешь мне о них, — ехидно сказал Вэр.

Кадар снял свои рукавицы и направился к замку.

— Твое знамя. Tea отдала ему знамя, которое вышила для тебя. Кемал сказал, что каждый раз, когда он берет его на битву, он побеждает. У него за это время, как ты оставил у него Tea, было шесть стычек с бандитами. Несмотря на неравные силы, он каждый раз одерживал победу.

— Суеверный дурак. — Он нахмурился. — Она отдала ему мое знамя?

— Думаю, ты не ожидал, что она пошлет его тебе с наилучшими пожеланиями?

— Нет. — Он понимал, что его реакция совершенно не соответствует важности события. Его нисколько не интересовало знамя, да он никогда его и не видел. Но он понимал, что таким образом она попыталась дать ему пощечину. Она не могла сказать ему яснее, что все чувства, которые она испытывала к нему, больше ничего для нее не значат. Черт возьми, он не может этого допустить.

— Оно принадлежало мне.

— А теперь Кемалу.

— Я хочу получить его назад.

— Назад? Но ты никогда даже в руках его не держал.

Он не собирался внимать голосу разума.

— Он вышила его для меня.

— И теперь ты намерен послать Tea к черту и устроить битву с Кемалом за обладание им? Уверяю тебя, без боя он свой талисман не отдаст.

— Но я хочу вернуть знамя.

— Подожди, пока он проиграет несколько битв, чтобы убедиться, что это волшебство поддельно. Тогда я приеду к нему с богатыми подарками и ласковыми словами, и ты получишь свое знамя.

— Ты его видел?

Кадар покачал головой.

— Он достает его, только когда идет на битву. В другое время он держит его в особом сундуке под охраной. — Он предупредил намерение Вэра. — Я не собираюсь красть его. Возможно, я и самый ловкий вор на свете, но я не буду рисковать своей прекрасной головой ради того, чтобы достать тебе то, что ты хочешь. Мы оба знаем, что счастье Кемала недолгое.

Вэр знал, что Кадар прав. Кемал был очень искусен там, где следовало защищать свою крепость против набегов, но он не обладал стратегическим мышлением и не мог подряд выигрывать сражения. Причина, по которой Вэр сумел так легко заключить сделку с Кемалом, заключалась в том, что Кемал слишком часто терпел поражения и боялся упреков со стороны Саладина.

Но Вэр хотел иметь это знамя именно сейчас, а не когда-то потом. Оно принадлежит ему так же, как и она…

Боже, о чем он только думает? Не имея возможности обладать Tea, он собирается забрать это знамя и тем самым опять подвергнуть ее риску? Этот кусок шелка — не Tea, он может навеять лишь горькие раздумья.

Нет, воспоминания прекрасны: Tea в его объятиях, Tea в пламени камина, Tea с нахмуренными бровями, Tea, поливающая молодые деревца, освещенная солнцем, играющим в ее распущенных волосах.

— Вэр?

Он повернулся и встретил насмешливый взгляд Кадара. Хватит распускать слюни. Нежными любовными мечтами не сохранить ей жизнь.

— Забудь о знамени. Мне оно не нужно.

— Ты уверен?

— Да. — Ему в голову пришла одна мысль. — Нет, подожди. Не забывай о нем. Когда Кемал начнет терпеть поражение за поражением, а это обязательно случится, он, как человек слишком самонадеянный и тщеславный, станет обвинять знамя, а значит, и Tea. Придется тебе ездить туда хотя бы раз в месяц и следить, как будут развиваться события.

— Эти визиты очень тяжелы. Старец с гор и его ассасины приветливее принимали меня, чем Tea и ее сестра. — Кадар вздохнул. — Боюсь, мне придется пустить в ход все свои резервы обаяния и ума, чтобы убедить их встретиться со мной снова. Это требует огромного напряжения сердца.

Вэр насмешливо улыбнулся.

— В то время как мне досталось всего лишь совершать объезд границ земель Кемала и охранять их от бандитов.

— Я рад, что ты отдаешь себе отчет, насколько несопоставимы наши задачи. — Кадар задумчиво нахмурился. И тут же ослепительная улыбка внезапно осветила его лицо.