Книга Копья и пулеметы - Александр Бушков

От нешуточного огорчения эмир перестал есть и принимать лекарства и вскоре умер. Его сын Якуб-хан, ставший новым эмиром, в конце концов подписал капитуляцию с английским командующим, генералом Луи Каваньяри (кстати, сыном наполеоновского генерала, в свое время немало повоевавшего и с англичанами – история богата на всевозможные парадоксы). Получил английские гарантии защиты от русских, денежные субсидии, передал англичанам все внешнеполитические дела и согласился на размещение в Кабуле английского гарнизона.

Для англичан все складывалось вроде бы прекрасно: «ключ к Индии», казалось, у них в руках. В Лондоне и Калькутте (где была резиденция вице-короля Индии) началось бурное ликование с морем разливанным шампанского. Всеобщей эйфории не разделял только бывший вице-король Индии сэр Джон Лоуренс, мрачно обронивший:

– Их всех перебьют…

Окружающие лишь иронически хмыкали – будущее казалось безоблачным. Резидентом в Кабул отправили того же генерала Каваньяри. Афганцы встретили его пышно: устроили салют, оркестранты добросовестно попытались изобразить на национальных музыкальных инструментах английский гимн «Боже, храни королеву» (но, подозреваю, получился натуральный кошачий концерт), а во дворец к эмиру везли на слоне (кажется, единственном в Афганистане). Считая, что жизнь удалась, Каваньяри отбил в Калькутту телеграмму: «Все в порядке».

Это оказалась последняя в его жизни телеграмма. Все произошло так, как предсказывал Лоуренс – и практически по тому же сценарию, что в 1832 г., когда погиб предшественник Каваньяри Александр Бернс. Толпа осадила резиденцию резидента, потребовала еще денег, а потом пошла на штурм. Убили и Каваньяри, и всех, кто с ним был, вырезали английский гарнизон – 600 человек, в основном сипаев…

Английский корпус под командованием генерала Робертса форсированным маршем двинулся на Кабул. Эмира обвинили в преступном бездействии. Якуб-хан, должно быть, устав от сложностей жизни, отрекся от престола. Англичане отправили его в Индию, положили пенсию и более им не интересовались. Начали в Афганистане карательную операцию, принявшую чудовищные масштабы, – примерно как в Индии, где гибла масса невиновных, разве что без слонов и «дьявольского ветра». Бессудные расправы приняли такой размах, что возмутилась даже часть английских и индийских газет (выпускавшихся, понятно, не индусами, а англичанами). «Достойно сожаления, что повесили многих невинных людей». «Мы боимся, что генерал Робертс нанес нации серьезный ущерб, уронив репутацию нашего правосудия в глазах Европы». Учитывая, что о кровавом терроре после сипайского восстания ни одна газета ничего подобного не писала, нужно признать без всякой иронии: либерализм все же креп.

Правда – свобода прессы! – другие газеты писали прямо противоположное: «Армия действовала слишком вяло в своем деле мести (вещи все еще называли своими именами без тени политкорректности. – А.Б.) и не исполнила своей миссии таким кровавым образом, как того можно было ожидать». Хотя куда уж дальше… Лорд Литтон одно время планировал выжечь Кабул дотла, но потом от этой идеи отказался – возможно, не хотел выглядеть в глазах Европы вовсе уж совершеннейшим зверем.

Англичане поняли: хотя Афганистан и разбит наголову, нужно предпринять что-то еще. Но поняли к тому времени и другое: сколько афганцев ни разбивай, не удастся покорить страну так, как они это проделали с Индией, Канадой и прочими колониями. Полностью покончить с многочисленными буйными племенными вождями – задача нереальная. Потребовалась бы такая оккупационная армия и такие расходы, на которые и у британцев не хватило бы сил. Очередной парадокс: слабость Афганистана, представлявшего собой скопище полунезависимых воинственных племен, оказалась в то же время и его сильной стороной. Не было единого центра (или нескольких), захватом которого можно было бы привести к покорности всю страну…

Англичане нашли выход – довольно грязный, как многие их дела. Было решено: коли уж Афганистан не удается оккупировать и сделать колонией, следует максимально его разорить, чтобы русским в случае чего досталась нищая страна, полупустыня. Что британцы и проделали со всем усердием. Афганистан и в самом деле стал нищей страной, что ощущалось и сто лет спустя. Именно тогда англичане извели под корень огромные великолепные сады, которыми издавна славился Кабул. (Мне не раз приходилось общаться с нашими воевавшими в Афгане солдатами и офицерами, бывавшими в Кабуле. Всякий раз, узнав, что Кабул некогда был «городом садов», они были очень удивлены…)

В конце концов англичане сделали эмиром некоего субъекта, которого дореволюционные русские источники именуют Абд-уль-Рахман, а современные отечественные авторы – Дауд-хан. Происхождение этого персонажа меня, право же, не интересует совершенно. Главное, он был совершеннейшей английской марионеткой, так что «ключ к Индии» надолго остался в руках англичан, пусть и без оккупации, – и долго плясал под английскую дудку…

Еще за четырнадцать лет до второй англо-афганской войны широкомасштабную экспансию в Средней Азии начала Россия. Удар был направлен на осколки Средневековья – Бухарский эмират, Хивинское и Кокандское ханства. В какой-то степени это была, что греха таить, классическая колониальная экспансия – в этих областях увидели большие потенциальные возможности для широкого развития хлопководства (что впоследствии и произошло) – и следовало опередить англичан, тоже строивших планы занятия этих реликтов. Но была и более благородная цель – пресечь хивинский беспредел. Долгими десятилетиями хивинские отряды (состоявшие большей частью из воинственных туркмен) много раз вторгались на русскую территорию, жгли села, грабили и, как когда-то крымские татары, массами угоняли русских в полон. Одних делали рабами у себя, других продавали на невольничьих рынках Востока. Согласитесь, терпеть такое во второй половине девятнадцатого века было никак невозможно. Тэрпец урвався, как говорят на Украине, – терпение кончилось…

Первой ласточкой стало взятие русскими Ташкента – причем генерал Черняев проделал это самовольно. Получил телеграмму из Петербурга с приказом остановить наступление. И сделал вид, что в глаза ее не видел. Проверить это в сжатые сроки за крайней отдаленностью было невозможно, и генерал с отрядом в 1300 человек (и с минимальными потерями) взял принадлежавший эмиру Бухарскому Ташкент, который защищали, да не защитили 30 000 сарбазов (как именовались эмирские солдаты). И наказания за своеволие не понес никакого – победителей не судят. Как говорил Жорж Милославский в знаменитой кинокомедии: «Взяли, так не назад же теперь отдавать?»

В 1868 г. пришел черед Самарканда (русские потери – два человека убитыми, потери противника – на порядки больше). Англичане прислали ноту протеста, но протестовали довольно вяло. И их газеты поругивали действия русских довольно вяло, не было ничего похожего на мощную волну откровенной русофобии, не раз поднимавшуюся прежде. Современные отечественные авторы усматривают несколько причин. Во-первых, времена стояли другие, и англичане прекрасно понимали: и к большой войне с Россией не готовы, и коалицию, как это было в Восточную войну, не сколотить. Во-вторых, для англичан предпочтительнее было все же иметь соседом Российскую империю, нежели живущие в Средневековье державочки. В-третьих, управляемая русскими Средняя Азия открывала новые рынки сбыта для английских товаров.