Книга Брестская крепость - Ростислав Алиев

Во второй половине дня выяснилось, что крепость в окружении, а город занят немцами. Щербаков принял решение взорвать сейф в штабе полка, как меру для сохранения тайны секретных документов. Знамя полка было им спрятано в подвале, в восточном конце нашей казармы. Спуск в этот подвал — в промежутке рядом с лестницей на 2–й этаж. Прямо против входа с улицы в музей. Сейчас спуск заделан полом, под которым должны быть ступени каменной лестницы. Проникая в крепость, немцы, как видно, пользовались очень точными сведениями о расположении частей и планировке помещений. Так, одновременно с церковью, доминирующей над всей Цитаделью, они заняли кухню и столовую нашего полка, из которых взяли под огневой контроль мост через Мухавец, соединяющий у Трехарочных (Брестских) ворот Цитадель и Северный остров. Этим была нарушена возможность объединённых действий наших боевых групп в этой части крепости. Во 2–м этаже над столовой было помещение штаба полка. Из окон нами здесь вёлся пулемётный огонь по церкви во время атаки, а с противоположной стороны по земляным валам за р. Муховец[229], занятым фашистами. Нас с фашистами в столовой разделяло только потолочное перекрытие, а по первому этажу — кирпичная стена. Ликвидация фашистов в столовой была поручена сержанту мостовой роты Лерману. С отрядом из 15—20 человек он приступил к штурму столовой. Первые попытки забросать помещение гранатами через окна и прорваться в дверь успеха не имели. Смелость бойцов и беззаветная храбрость самого Лермана без опыта боевых действий не решала задачи. Группа несла большие потери, пополнялась несколько раз. Да и вся операция проходила в обстановке окружающего боя с артобстрелом, атаками и контратаками. Лерман сам был ранен в голову.

Для прикрытия его атак действовали 3 ручных пулемета Дегтярёва. А фашисты отбивались, используя ручные гранаты и автоматный огонь. Дело усложнялось ещё тем, что окна в столовой была заделаны решётками. ВВ у нас не было.

На следующий день фашисты попытались выбить нас и из других помещений первого этажа[230]. Ещё ночью они сосредоточились под высоким берегом Мухавца и с рассветом начали забрасывать нас через окна ручными гранатами. Их первый рывок к окнам был отбит. Но все обратили внимание на то, что гранаты немцев, падая в помещение, не взрываются в течение 5—6 секунд. Тогда на пол уложили матрасы, смягчающие отталкивание гранаты при падении[231], и времени оказалось достаточно, чтобы выбрасывать их обратно. В тех условиях это казалось не таким сложным и страшным. Только здесь я поверил тому, чему не верил сам раньше, когда читал о таких же действиях в борьбе с японцами на озере Хасан. В одной из контратак группа фашистов под берегом была уничтожена, многие из них утонули, отступив в Мухавец.

24 июня был создан единый для всей Цитадели штаб по руководству обороной. Командиром назначен капитан Зубачев И.Н. — помощник командира 44 сп по хоз.части, комиссаром — полковой комиссар 84 сп Фомин Е.М. В штаб вошли: ст. лейт. Семененко А.И., пом. нач. штаба 44 сп, политрук Кошкаров П.Л., лейтенант Виноградов А.А.. — нач. хим. 455 сп.

Штаб расположился в казарме 33–го отд. инж. полка — он определил задачи гарнизона: оборона до изменения обстановки. Связи с какими–либо частями вне Цитадели не было. Немцы каждый день в 12 часов прекращали обстрел и через мощные репродукторы объявляли о взятии городов Гродно, Барановичи, Молодечно, Минск… Предлагали сдаться! В случае сопротивления угрожали уничтожить «огнём и мечом»! Никто, конечно, их сообщения на веру не принимал. Мы были убеждены в своей победе и ждали большого контрнаступления. Решено было провести разведку боем с целью прорыва из крепости. Одним из командиров группы прорыва назначен лейтенант Щербаков. Поводом для прорыва явились звуки ожесточенного боя в стороне Бреста[232]. В крепости они воспринимались как попытки прорвать кольцо нашего окружения из города, где базировался штаб 28–го стрелкового корпуса под командованием генерала Попова B.C. Вылазку предполагалось сделать ночью на 26 июня в направлении Кобринских ворот. Для успеха переправы через Мухавец по мосту необходимо было уничтожить фашистов в столовой. После первых неудач решили проникнуть в столовую через 2–й этаж — взорвав перекрытия. Собрали груду ручных гранат, прикрыли сверху матрасами и взорвали. В образовавшееся в полу отверстие, в пространство дыма и пыли прыгали бойцы серж. Лермана. Оглушённые фашисты так и не успели оказать сопротивления. Часть их была убита, около 10 взято в плен[233]. По приказу Фомина после допроса они были заперты в каптерке под лестницей, а расстреляны, когда наше положение оказалось безвыходным[234]. В ночь на 25[235]капитан Зубачев разрешил Лерману с группой добровольцев в 20—26 человек попытаться выйти из крепости. Никто из них не возвратился. 26–го 2 отряда по 30 человек около 12 ночи перешли Мухавец (часть переправлялась вплавь). Пройдя метров 200 вдоль земляных валов[236], мы наткнулись на шквальный огонь немцев. В воздухе повисли на парашютах люстры, осветившие ярким светом всю местность. Немцы как будто ждали нас, мы залегли, отстреливаясь. Трассирующие следы пулемётного шквала прижали к земле. Стоны раненых, крики о помощи и отчаянные просьбы избавить от мучительной боли. Команды не слышалось. Стрельба то затихала, то после отдельных винтовочных выстрелов возникала пулеметными очередями. К утру мне в числе 5—6 человек удалось вернуться в казарму, некоторые из нашей группы были ранены. Остальные погибли — в их числе лейт–т Щербаков. Как оказалось впоследствии, бой в «стороне города» (как нам казалось) был не попыткой прорыва к нам, а ожесточенной обороной Восточного форта, которую возглавил майор Гаврилов Петр Михайлович — командир 44 сп 42–й дивизии. После войны ему было присвоено звание Героя Советского Союза.