Книга Тропа обреченных - Юрий Семенов

— Дай бог! — облегченно ответил Угар, перекрестившись, и вдруг рука его застыла на уровне груди и он с неподдельной искренностью спросил: — Какому же я теперь богу молюсь-то?

— Как какому, Лука Матвеевич? — шутливо и мягко подхватил Киричук. — Нашему богу, какому же еще.

— Да нет, Василий Васильевич, ваш нам не подходит, какие тут шутки, — тяжко вздохнул Угар и добавил удрученно: — Дожили, веру отменили, грехи отпустить некому… На пистолет буду молиться… на пистолет!

11

Первоавгустовская гроза прошла стороной, едва зацепив Луцк, под утро оглашая его глухим, без раската, громом. Бойко начавшийся дождь вдруг перешел в шепот, выдавая свое намерение прекратиться вовсе.

Свежее рассветное утро встало над городом с ярким солнцем в широких разрывах облаков. Дышалось легко и свободно.

В этот ранний час бодрствовали многие участники событий, чьи судьбы прямо или косвенно оказались связанными друг с другом. Эти люди в конечном итоге должны были сойтись под одной крышей управления государственной безопасности.

Киричук с Чуриным приехали домой и укладывались спать. А за это время Угар уже прошел большой путь от хаты своей сестры Моти к хуторку, где жила Ганна Куля, которую он сейчас хотел видеть больше всего на свете.

А в Рушниковке насквозь промок под ливнем лейтенант Проскура, последнюю ночь карауля возможных «гостей» арестованного Помирчего.

Не спали и все трое Сорочинских: Мария одиноко сидела за столом в полумраке комнаты — ставни были закрыты, голова у нее разламывалась от дум и бессонницы, ей тяжко было переживать неизвестность одиночества; Микола — муж ее, с непривычки к схрону, сидел на лежаке, не зная, который час, мучительно думая о том, что он больше не увидит ни жену, ни дома и ни поговорить, ни поделиться не с кем; в неважном настроении встретил рассветный час промокший и продрогший Сорока — Петр Сорочинский, удачно добравшийся до света в Боголюбы и не слишком приветливо встреченный нервным Игнатом Шульгой — братом Кузьмы Кушака. Чуть было он не повязал Сороку и не допросил с удавкой, не вспомни тот цифровой пароль для такого случая, данный ему лично Зубром.

Игнат после проверки набросился с вопросами на Сороку — не слышал ли он чего о Кушаке и Хрисанфе, о родиче Федьке Шуляке: слухи недобрые ходят в Боголюбах. Многие считали, наверное, так: коли пришелец из Луцка, то и новости у него должны быть обширные. Откуда же Сороке было знать, что Федька Шуляк беззаботно спит в эту минуту в камере предварительного заключения, а его родич — покровитель Хрисанф извелся весь от злости в одиночке, не подозревая, что его прислужник находится по соседству, за стеной.

Пожалуй, спокойнее и уютнее всех чувствовал себя в это рассветное утро Антон Сухарь, определившийся наконец на свой постой и получивший возможность без пригляда за собой выспаться в мягкой постели, отведенной ему в комнате, из окна которой видны просторный поселок и чем-то радующее полотно железной дороги.

Поселок именовался станцией Жвирка.

Допрос Марии Сорочинской должен был начаться в десять утра. Потому Киричук решил, не заходя в управление, прямиком из дома направиться в горотдел милиции.

Василий Васильевич успел после визита к сестре Угара хорошо выспаться и сейчас бодро шагал к зданию, в котором ему до сегодняшнего дня еще не доводилось бывать. Увидев идущего навстречу майора Весника, остановился.

— Куда это вы мимо нашего крыльца? — подал руку Киричук.

— Я не мимо, перекусить иду, со вчерашнего дня дома не был.

— Что случилось?

— Ничего особенного, все обычное. А задержался еще из-за дамы, интересующей нас. Вы на ее допрос собрались?

— Да, пятнадцать минут у меня еще в запасе, — взглянул Киричук на часы.

— Действительно, как артистка выглядит на фотографии, — многозначительно произнес Весник. — И фамилия ее знаете какая? Со-ро-чинская.

— Молочница, и она же — Сорочинская?! — не понял Киричук. — При чем тут Артистка?

— А при том, Василий Васильевич, прошу прощения, что не сразу доложил. Молочница, торговка с базара и Артистка — это одно лицо.

— Неужели?! Где фотография? — изумленно спросил Киричук.

— У меня в сейфе…

— Идемте в управление! Дайте материалы и фотографию, — распорядился Василий Васильевич. — Что там еще по Артистке?

— С вечера до утра из хаты не выходила, утром подоила корову, заперла дом, сарай. Отправила буренку с соседским мальчишкой на выпас, потом сбегала к табачному киоску, задержалась недолго, купила коробку спичек и удалилась. Заглянула в два магазина, в столовую — там шмыгнула на кухню, с кем встречалась, не установлено. И пошла на площадь, села на лавочку возле горотдела милиции. Все. Возникает вопрос…

— Куда делся ее муж? — угадал Киричук. — В самом деле — куда?

— Не в доме же она его заперла… — отбросил такую возможность Весник и заключил: — Сбежал, вернее всего, вечером. Значит, не только рыльце у него в пушку, а сам он весь в дегте и в перьях вместе с братом.

— Что же тогда она сама не ушла? — выразил сомнение Киричук у порога управления и сам ответил на него уже в кабинете своего заместителя: — Коли эта особа в трех лицах нам представилась, значит, знает, что делает.

Когда же Весник показал подполковнику фотографию Артистки, тот, взглянув, воскликнул: «Ба! Я же ее где-то видел…» — и потянулся рукой к телефону.

На другом конце провода находилась следователь городского отдела милиции Кравец.

— Доброе утро! Киричук говорит, — представился подполковник, рассматривая фотографию. — Сорочинскую уже пригласили?

— Нет, жду вас, — ответила Кравец.

— Допрашивайте без меня, пока мое присутствие не нужно. Будьте осторожны с ней, хамелеоном. Неплохо бы вручить ей повестку на вызов мужа. Что она скажет? Он как будто отсутствует со вчерашнего дня. Куда он делся?

— Хорошо, так и сделаю.

— Вы не арестуете ее сегодня?

— Пока нет таких намерений. Но… что даст допрос.

— Если будет возможность, пусть погуляет денька два.

— Такая возможность, по-моему, будет.

— Спасибо, ждать буду вашего звонка после допроса, — положил Киричук телефонную трубку и вдруг напустился на Весника: — Не годится так, Иван Николаевич! Никуда не годится! Подошла Артистка к табачному киоску, спичек взяла коробок, забежала в столовую, нырнула на кухню… Что это все означает? Она вам набегает за день.

— Вы правы, конечно… — согласился майор.

— Разберитесь, Иван Николаевич, с документами, уясните, кто есть кто, и поставьте четкую задачу подчиненным. Обязательнейшую!

Газета «Радянська Волинь» опубликовала обращение бывшего бандеровца Степана Панка к рядовым членам ОУН, которое не привлекло бы заинтересованного внимания чекистов, если бы Киричук не узнал по фамилии бывшего связного Угара, чудом оставшегося в живых Скворца.