Книга Корабль палачей - Жан Рэй

Слава богу, все фантазмы наконец исчезли!

Он лежал на большой скамье в каюте капитана «Тонтон Пип», и возле него сидели Тейрлинк и Ригольбер; даже удостоивший его своего присутствия старый Ансельм смотрел на него взглядом, в котором странным образом смешались раздражение и удовлетворение.

— Проклятые пираты! — выругался старик. — Их дурацкие забавы уже обошлись нам в полтора галлона великолепного бренди!

— Где все остальные? Где Списсенс, граф, мальчишки? Где Холтема? — поинтересовался Каплар дрожащим голосом.

— Все они, живые и здоровые, находятся в объятьях Морфея. Ты первым пришел в себя, — ответил ему Ивон Тейрлинк. — Послушай, приятель, как ты себя чувствуешь? У тебя хватит сил рассказать нам, что случилось с вами?

Не дав возможности Каплару ответить, Ансельм Лемуэн зарычал:

— Комедианты! Должно быть, вы нализались в стельку! Было около полуночи, когда я проснулся. К счастью для вас, между прочим! Чтобы скорее заснуть, я сделал хороший глоток. В этот момент на палубе поднялся непонятный шум. Послышались удары, потом они повторились Я решил, что на судно забрались белые медведи. Вот, думаю, удача! Вот ты, кого называют Капларом, ты когда-нибудь пробовал мясо белого медведя? А я пробовал. Это чертовски вкусно! Я схватил ружье и постарался бесшумно подняться на палубу. Вовсю светила луна, и мне не нужен был фонарь.

Никаких следов белых медведей. Но на полуюте дрыхли пять лентяев, развалившись, словно в мягкой постели. Ни души вокруг до самого горизонта. Местность был пустой, как эта бутылка рома. В канале фьорда болтались небольшие льдины, словно издевавшиеся надо мной и моим ружьем. Ну-ка, приятель, расскажи, зачем вы разыграли меня, потому что не услышь я звуки ваших шагов, и на следующее утро на палубе мы обнаружили бы несколько ледяных статуй.

Пьер Каплар, державший в руке чашку с горячим чаем вместо стакана с бренди, удовлетворил любопытство старого моряка, рассказав ему в нескольких предложениях их одиссею. Ивон Тейрлинк недоуменно покачал головой, ничего не поняв в рассказанном рулевым, но его дед с удовольствием выслушал рассказ.

Когда Пьер замолчал, он воскликнул:

— Ах, эти мне загадки Севера! Здешние места наполнены самыми удивительными тайнами! И только полные дуралеи могут делать вид, что они ничего не замечают. К счастью, старушка Гундрид охраняла вас или, по крайней мере, вмешалась на вашей стороне перед не знаю уж какими великими божествами этих мест.

— Холтема приходит в себя! — неожиданно воскликнул Тейрлинк.

— Выбросьте его за борт! — громыхнул Лемуэн. — И если вы не сделаете этого, ни в коем случае не давайте ему ни капельки моего драгоценного бренди, черт возьми!

Действительно, Холтема очнулся почти одновременно со Списсенсом, графом и мальчишками.

* * *

Ни один из них не пострадал от случившегося с ними загадочного происшествия.

— Давайте сначала подкрепимся как следует, а потом перейдем к разговорам, — решил Ригольбер, выкладывая на стол все лучшее, что можно было найти в камбузе.

Холтема был бледен и казался растерянным, но никаких ран на нем не было видно.

Он ел весьма умеренно, довольствуясь кофе, бисквитами и небольшим количеством консервированного мяса.

Каплар заметил, что он старался не встречаться взглядом со своими бывшими товарищами по путешествию. Когда со стола было убрано и участники обеда взялись за трубки, он ожил и начал говорить, хотя его никто еще не просил.

— Каплар знает, в каких условиях судно «Дорус Бон-те» вышло в море. Я не скажу вам ничего нового, сообщив, что наше путешествие спланировал сам доктор Пранжье. Я ничего не знал о его целях и готов поклясться на Библии, что говорю правду. Я знал только то, что он хотел попасть в Гренландию и проникнуть, используя фьорды, в глубь суши. Я предполагал, что он хочет встретиться с таинственным племенем эскимосов, известном как «каменные головы». Считалось, что они владеют опасными колдовскими секретами.

Доктор Пранжье не любил распространяться о своих намерениях. Единственное, что я могу утверждать с уверенностью, так это то, что он жалел о решении взять на судно Гюстава Лемана.

Холтема повернулся к своему бывшему помощнику.

— Он решил устранить молодого человека и ради этого был готов на убийство. Я вступился за Гюстава и добился, чтобы ему сохранили жизнь, но его должны были оставить вместе со Стивенсом на острове Могенас. Решение, обещавшее Гюставу мало хорошего. Поэтому не могу не сказать, как я был обрадован, когда узнал, что с молодыми людьми на остров отправится Каплар. Теперь я был почти уверен, что эти трое смогут выжить.

Гюстав Леман прервал рассказ капитана:

— Скажите, капитан Холтема, когда вы подобрали Дингера, бежавшего с острова на шлюпке, он был мертв?

Холтема покачал отрицательно головой:

— Нет, Гюстав. Он остался в живых — к несчастью, потому что большего негодяя на земле трудно отыскать. Скользнувшая по нему пуля вывела его из строя всего на несколько часов… С этого момента, друзья мои, я стал пленником на своем судне!

Находясь под стражей в своей каюте, я мог только два раза в сутки выходить на палубу, чтобы полчаса подышать свежим воздухом. При этом меня сопровождал вооруженный матрос. Командование судном взял на себя доктор Пранжье. Я вынужден признать, к величайшему моему удивлению, что он проявил удивительную компетентность во всем, что имело отношение к навигации. Этот человек — живая загадка, удивительный эрудит в самых разных науках и при этом талантливый мореход.

Что касается Дингера, то Пранжье назначил его своим помощником. Этот негодяй проявил себя в новой должности как безжалостный тиран, в особенности во всем, что имело отношение ко мне. Мерзавец дошел до того, что даже наказал меня несколько раз за какие-то мелочи, которые он воспринял как неповиновение.

Капитан Холтема глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, но в его глазах вспыхнули искры гнева.

— Он заковал меня в кандалы… Боже! Я никогда этого не забуду и не прощу… Но это еще не все. Дважды он привязывал меня к мачте и заставлял матросов высечь меня плетьми. Шесть ударов по спине. Негодяй даже угрожал протянуть меня под килем — эта крайне жестокая процедура иногда применялась к неисправимым нарушителям дисциплины.

Каплар скрипнул зубами:

— Если бы только Господь отдал его мне… Попадись он в мои руки…

— Когда мы подошли к фьорду Скорсби, — продолжал Холтема, — Пранжье буквально переселился на палубу. Не знаю, почему он не выбрал большой фьорд, но, когда он направил судно по северному проходу, я потребовал переговоров с ним.

— Вы знаете, доктор Пранжье, — сказал я ему, — что рано или поздно — и скорее рано, чем поздно — этот проход замерзнет, и тогда «Дорус» будет вытолкнут на лед чудовищным давлением.

— Ну и что? — ухмыльнулся он.