Книга Трагедия Белого Юга. 1920 год - Николай Карпов

А между тем 29 апреля большевики атаковали арьергард сводно-кубанского корпуса, находившегося под командованием генерала Морозова и, прорвав фронт, заняли селение и дом, где находился штаб одной из кубанских бригад. Красные воспользовались телефонной связью, которую отступавшие не успели уничтожить, и вызвали к телефону командира корпуса. К аппарату подошел генерал Морозов.

Сразу же выяснилось, что его вызвал Егоров, командир 50-й стрелковой дивизии красных. Она входила в состав 9-й советской армии, которой командовал Василенко.

«Я нарочно вызвал вас к телефону, — заявил Егоров Морозову, — чтобы указать на безнадежность вашего положения. Выхода вам нет. Во имя чего же и мы, и вы льем сейчас русскую кровь, когда вопрос о прекращении Гражданской войны — вопрос самого близкого будущего? Мне кажется, что пора войти в переговоры. Во всяком случае, я вам делаю это предложение».

«Я не в праве входить в какие бы то ни было переговоры, — ответил Морозов. — О том, что вы сказали, я донесу по команде».

В это время Букретов и его начальник штаба Дрелинг с часу на час ожидали, что грузины разрешат переход границы, и разрабатывали технические вопросы ее перехода. Предстояло через один пограничный пост пропустить около 50 000 кубанцев и донцов, которые по фронту занимали пространство от Сочи до Романовска, то есть более 50 километров. Получив доклад от Морозова о предложении красных, Букретов 29 апреля в Адлере созвал совещание войсковых начальников, на которое были вызваны генерал Калинин, генерал Шифнер-Маркевич, Иванис, Дрелинг, военный министр Болховитинов и др. На совещании Иванис доложил, что от грузин получено уведомление, из которого следует, что ни один русский, ни пеший, ни конный, с оружием или без него, через границу пропущен не будет и что грузинские войска уже занимают оборону на сопредельной территории. Большинство присутствующих высказались за заключение мира с большевиками. Только генерал Калинин со своими донскими командирами занял другую позицию. Он решил сам вести переговоры с грузинами. Для отвода глаз и выигрыша времени он назначил генерала Голубинцева вести переговоры на уровне пограничников, а сам отправился к англичанам и обратился к ним с просьбой дать ему миноносец для поездки в Грузию. По Дороге он встретился с начальником черкесской дивизии Султан-Келеч-Гиреем. Оба генерала, ввиду того предательства, которое, по их мнению, совершал Букретов, решили ехать в Грузию и, если переговоры и на этот раз не увенчаются успехом, пройти границу с боем.

Тем временем, снятый с должности Шкуро, предчувствуя, что до катастрофы остаются считанные дни, а может и часы, получил в Севастополе несколько кораблей и спешил с ними на побережье. В море миноносцы, на которых шли Калинин и Шкуро, случайно встретились. Калинин объяснил, с какой целью он движется в Грузию. Шкуро в свою очередь показал предписание, полученное им из ставки. Там указывалось, что генерал Шкуро прибыл руководить эвакуацией кубанцев и что донцев будут брать в последнюю очередь. Эвакуировать предполагалось только вооруженных людей. От себя Шкуро добавил, что никакой надежды на эвакуацию Донского корпуса практически нет, спасти можно только донской командный состав. Это решение Врангель потом объяснял так: раньше в Крым перевозили только донцев, поэтому нужно было в первую очередь вывозить кубанцев и астраханцев, которых в Крыму почти не оказалось. Калинин лишний раз убедился, что у донцев остается единственная надежда на спасение от красного плена — переход в Грузию, и он продолжил туда путь.

Но миссия Калинина не увенчалась успехом. Разрешение на переход границы донскими войсками грузины категорически давать отказались. Исключение делалось только для Кубанского атамана, членов Верховного Казачьего Круга, членов Кубанской Рады, кубанского правительства и почетных стариков кубанских станиц.

Тем временем с красными уже начались переговоры о перемирии. В комиссию по их проведению со стороны белых вошли: председатель кубанского правительства Иванис, начальник штаба командующего войсками на побережье полковник Дрелинг, представитель донцов генерал Голубинцев. Председателем комиссии Букретов назначил генерала Морозова. На первой встрече представителей сторон командующего дивизией Егорова не было. Как сообщили красные парламентеры, его вызвал к себе в Туапсе в штаб 9-й армии ее командующий. Советскую сторону представляли командир полка 50-й дивизии, на участке которого происходили переговоры, его начальник штаба и политкомиссар, заместитель Егорова. Во время разговора большевики были любезны и величали Морозова «господин генерал» и даже «ваше превосходительство», генералы же называли своих партнеров — «товарищи».

Первые переговоры не дали конкретных результатов, так как красные парламентеры заявили, что не имеют соответствующих полномочий. Поэтому Морозов предложил им решить эту проблему до следующей встречи и со своей стороны обещал ко времени ее проведения составить свои условия перемирия. После этого переговорщики разъехались.

На следующий день, 30 апреля, члены комиссии, за исключением находившегося на позициях Морозова, собрались и составили одобренный Букретовым текст первого предложения большевикам в таких выражениях, чтобы при его обсуждении выиграть больше времени. Условия перемирия без всяких подписей были переданы красным. Они предусматривали:

1) Прекращение враждебных действий и заключение перемирия впреть до подписания мирного договора.

2) В основание при выработке условий перемирия, а впоследствии мирного договора должны быть поставлены следующие идеи:

а) Обе стороны должны смотреть друг на друга, как на части одного великого народа и не стремиться к уничтожению или унижению противника, как это бывает при внешних войнах. Сторонам надлежит думать лишь о светлом, общем будущем.

б) Заключенные соглашения должны вести к долгому прочному миру, т.е. не иметь в своем содержании никаких пунктов, которые бы являлись обидными или унизительными для какой-нибудь стороны, оставляли бы чувство недоброжелательства или даже мести, не могли бы служить поводом к новым восстаниям и борьбе.

в) Для достижения целей, указанных в первых двух пунктах, необходимо принять во внимание особый уклад казачьей жизни и казачьего быта.

3) Почти трехлетняя гражданская война создала атмосферу взаимного недоверия, подозрительности, непримиримости. Поэтому при ведении переговоров необходимо проявлять и подчеркивать особое доверчивое отношение сторон друг к другу.

4) Условия перемирия:

а) Демаркационная линия сторон, нейтральная полоса: река Сочи — правый берег, река Бзуга — левый берег. Между ними — нейтральная полоса.

б) Срок перемирия — до подписания мирного договора.

в) Передвижение желающих жителей в местности, занятой противной стороной, с разрешения надлежащих начальников не ниже начальников дивизий. Ныне же — выход на полевые работы. Гарантирование им полной неприкосновенности личной и имущественной, как во время движения, так и на местах и снабжение их надлежащими документами с обеих сторон.

Со стороны красного командования в письменной форме 30 апреля через генерала Морозова были переданы условия капитуляции. Чтобы обсудить их, на следующий день, 1-го мая 1920 г, атаман Букретов в Адлере созвал широкое совещание старших командиров. Председательствовал он сам, от 4-го Донского корпуса присутствовали генералы Секретев и Голубинцев, от Кубанского войска — генералы Шифнер-Маркевич и Сидоренко. Кроме них, было приглашено еще около 40 кубанских полковников. Ход этого, можно сказать, судьбоносного для войск на побережье совещания полностью записал присутствовавший на нем полковник Ф.И. Елисеев. В его изложении события развивались так: