Книга Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945 - Бернард Хаттон

Однако действенность юридических принципов, нашедших свое выражение в Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года, не ограничивается только юрисдикцией подписавших ее сторон. Эти юридические принципы являются всеобщими и отражены в законодательствах всех цивилизованных стран и в особенности касаются СССР и Соединенных Штатов Америки. Это относится к правилу Nulla Poena Sine Lege («Никакое наказание без закона») и принципу, гласящему, что никто не может выступать судьей по своему собственному делу.

Более того, оба этих принципа уже содержатся во Всеобщей декларации прав человека, провозглашенной Организацией Объединенных Наций 10 декабря 1948 года, на которую ссылается преамбула Конвенции о защите прав человека и основных свобод… (и) по которой государства обязаны предоставлять всем людям равную защиту перед законом и справедливое и публичное слушание их дел в независимом суде.

Но приговор по делу бывшего рейхсминистра Рудольфа Гесса, который до сих пор не отменен, противоречит Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Приговор и его исполнение нарушают не только общие принципы прав человека и основных свобод, как они сформулированы в преамбуле этой конвенции, но и основные права конкретного человека…

1. Согласно статье 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, никто не может быть признан виновным в совершении преступления в виде действия или бездействия, которое не считалось уголовно наказуемым в национальном или международном законодательстве в то время, когда оно было совершено (Nulla Poena Sine Lege).

Статья 6а хартии о Международном военном трибунале, составляющей неотъемлемую часть Лондонского соглашения от 8 августа 1945 года и одновременно являющейся юридической основой для суда МВТ, не содержит явного нарушения этой максимы. Согласно статье 6а хартии, преступлениями против мира считаются: «…планирование, подготовка, начало или развязывание захватнической войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре для осуществления одного из вышеуказанных действий».

Защита обвиняемых во время Нюрнбергского суда энергично заявляла, что подобные действия не являются преступлениями, за которые можно в индивидуальном порядке судить или наказывать по законам уголовного права отдельных министров, генералов или руководителей предприятий. Еще до начала суда Всеобщий совет защитников указывал на нарушение этого принципа в своем ходатайстве, принятом 19 ноября 1945 года… Во время суда Союз обвинителей стран, подписавших Лондонское соглашение от 8 августа 1945 года, пытался доказать, что хартия МВТ не противоречит общему международному праву, существовавшему в ту пору, когда началась Вторая мировая война. Генеральные прокуроры Соединенных Штатов и Великобритании строили свои обвинения главным образом на пакте Келлога – Бриана (об отказе от войны как орудия национальной политики), который был заключен в 1928 году и который Германия ратифицировала, а французский главный обвинитель придерживался совершенно другой линии. Он понимал, что между хартией и довоенным международным правом существует неразрешимое противоречие, если целью МВТ является уголовное наказание военных преступников за нарушение мира в Европе. Поэтому он перевел суд с уровня международного права на уровень конституционного права. Французский главный обвинитель утверждал, что немецкие национальные власти вполне могли бы привлечь к ответу людей, которые развязали захватническую войну. Но, поскольку в настоящее время жизнь в Германии парализована, задачу наказания виновных взяли на себя иностранные державы, которые управляют Германией на основе взаимного соглашения. Хартия МВТ, сказал он, определила нормы, по которым МВТ должен проводить расследование и выносить приговоры. Вопрос о том, прав ли был французский обвинитель, можно не рассматривать. Если бы он был прав, он все равно не смог бы изменить проблему, которую надо решить. Рассматривая вопрос с этой точки зрения, мы должны понять, как и в случае с международным правом, включает ли в себя хартия МВТ уголовные законы, имеющие обратную силу. Все защитники отдельных обвиняемых и профессор Джаррейс из Всеобщего совета защитников в особенности тщательно изучили этот вопрос. 4 июля 1946 года (Документы МВТ. Т. XVII. С. 499) профессор Джаррейс, касаясь этой юридической проблемы, которая была определяющей для всего суда, заявил, среди другого прочего, вот что:

«Главный британский обвинитель даже сделал основной темой своей длинной речи исследование вопроса о связи Хартии, в которой рассматривается наша проблема, с существующим международным правом. Он оправдывал свои аргументы тем, что в задачу трибунала входит служение человечеству и что эту задачу можно решить в ходе суда только в том случае, если Хартия может постоять за себя по отношению к международному праву. Иными словами, если принцип наказания отдельных лиц за нарушение мира между государствами уже существует в международном праве.

Конфликт между Италией и Абиссинией (Эфиопией) в 1935–1936 годах стал суровой проверкой системы коллективной безопасности, которая и решила ее судьбу. Лига Наций объявила своего члена, являвшегося крупной державой, агрессором и заявила о том, что к нему будут применены экономические санкции, но затем отказалась от применения военных мер, направленных на сдерживание агрессора, и, наконец, после победы Италии, погрязла в спорах о процедуре, разгоревшихся особенно бурно на 18-й ассамблее Лиги.

Стороны пытались найти ответ на вопрос: каким образом Лига, не нарушая открыто своей конституции, может вычеркнуть из списка существующих государств своего члена, небольшую страну Абиссинию (Эфиопию), которая подверглась нападению, и признать ее частью Итальянской империи? Соединенные Штаты также не настаивали на доктрине Стимсона и сохраняли строгий нейтралитет.

Необходимо все это понять, а также знать, что британское правительство 20 февраля 1935 года вежливо, но твердо, устами лорда-канцлера виконта Д. Санкея, отказалось принять логические объяснения, сославшись на старую поговорку: «Законы создает не логика, а история». Позже, когда 16 июля 1937 года государственный секретарь США Корделл Халл объяснил принципы американской политики по отношению ко всем другим странам мира, португальское правительство распространило заявление об «абстрактных и обобщающих тенденциях юристов». Оно хотело предостеречь от попыток «найти единую формулу» и напомнить, что надо очень тщательно изучать исторические факты.

Поэтому мы приходим к выводу, что в реальных отношениях между государствами – задолго до 1939 года – не существовало общих постановлений в рамках международного права, которые запрещали бы войну. И ведущие государственные деятели, и простые люди знали, что таких постановлений нет.

Вот почему система специальных постановлений в рамках международного права применялась во все более возрастающих масштабах. Два государства заключали договоры, прекрасно зная историю своих взаимоотношений, в надежде на то, что эти договоры помогут гарантировать мир между этими странами.

Но давайте на какое-то время позабудем о жестокой реальности тех лет, которые последовали за итало-абиссинской войной. Давайте на мгновение представим себе, что существовал бы общий и недвусмысленный договор, который признали бы и которым руководствовались все подписавшие его стороны, достигшие фундаментального и фактического соглашения. Нашли бы мы в международном праве статьи о том, что люди, нарушившие этот договор, должны быть подвергнуты наказанию?