Книга Конец света. Первые итоги - Фредерик Бегбедер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
//- Биография Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — //
Фрэнсис Скотт Фицджеральд родился 24 сентября 1896 года в Сент-Поле, штат Миннесота, и умер 21 декабря 1940-го в Голливуде, штат Калифорния. В промежутке между этими двумя датами он познал славу и крушение. Славу ему принесли: «По эту сторону рая» («This Side of Paradise»), опубликованный 26 марта 1920 года в издательстве «Scribner», и брак с Зельдой Сейр, заключенный восемью днями позже, 3 апреля, в Нью-Йоркском соборе. Он был счастлив. Его рассказы печатались повсеместно, он путешествовал по Европе. 26 октября 1921 года у него родилась дочь. 10 апреля 1925 года случилось еще одно радостное событие: вышел «Великий Гэтсби».
После этого жизнь покатилась под откос. Пристрастие к алкоголю, безумие Зельды, лечение в Швейцарии, отвергнутые сценарии. «Ночь нежна» («Tender is the Night»), появившаяся в печати 12 апреля 1934 года, явилась откликом на уже развивающуюся трагедию. Роман лжив. Фицджеральд все глубже погружается в депрессию. Начинает «Последнего магната», который так и останется незаконченным. «Крушение» — это его «De profundis». В чем секрет его искристой прозы? Наверное, в том, что он начал с созерцания американской мечты, а затем познал ее осуществление, утрату, сожаление о ней, ненависть к ней и, наконец, отказ от нее.
После появления «Вещей» прошло 50 лет, и выясняется, что подзаголовок романа вводит нас в заблуждение. Этот вовсе не «история 1960-х». Это история 60–70–80–90–00–10-х. Грустно сознавать, но самая продвинутая книга 2011 года была написана в 1965-м. В те времена Жорж Перек еще не носил ни стрижку в стиле афро а-ля Джексон Файв, ни козлиную бородку а-ля Джордж Майкл. Он еще не пронумеровал свои воспоминания, не попытался выжать досуха тему площади Сен-Сюльпис и не написал роман без единой буквы «е». Это был никому не известный молодой человек 29 лет, прославившийся благодаря премии Ренодо (в те годы премия Ренодо еще открывала новые таланты).
В «Вещах» описывается блеклая жизнь одной супружеской пары, помешанной на барахле. Жером и Сильвия мечтают о красивой квартире, опрашивают покупательниц (сегодня именуемых «домохозяйками в возрасте до 50 лет»), маются от скуки в своем стерильном мирке, сами не понимая почему. Они хотят не быть, а иметь: «Они жили в странном, неустойчивом мире, бывшем отражением меркантильной цивилизации, повсюду расставившей тюрьмы изобилия и заманчивые ловушки счастья» [108 — Пер. Т. Ивановой.]. «Вещи» — это просто романная версия уморительно смешной песни Бориса Виана «Жалобы на прогресс»:
Ах обнимите меня мадам…
И я тогда вам дам
Электровилку
Бельесушилку
Сокодавилку
Сервиз и поднос
Кухню духовку
Ванну кладовку
Всю меблировку
И к ней пылесос
И чашки и ложки
И ящик для картошки
Вентилятор ковер
Электрополотер
Ткань с подогревом
Что дарят королевам
И в любом краю
Будем мы в раю [109 — Пер. М. Яснова.].
Изменилось ли с тех пор общество? Нет. Только «вещи» стали хуже. Миром правят несколько брендов. «Вещи» — провидческая книга, вышедшая за три года до мая 68-го. Перек полагал, что рисует портрет своей эпохи, тогда как на самом деле описал наш образ жизни до скончания мира. Все мы подобие Жерома и Сильвии. Мы хотим иметь крутую тачку, которая громко рычит «рр-рр», уютный домик за городом, над которым птички поют «чик-чирик», супер-пуперский музыкальный центр, который делает «тынц-тынц», и мобильник, который заливается «дзынь-дзынь».
Способны ли мы освободиться от засилья вещей? Мне уже случалось упоминать о битве между письменным словом и картинкой, но не менее очевидно, что аналогичная война разразилась между человеком и машинами. В первом «Терминаторе» (1984) — великом фильме Джеймса Кэмерона с Арнольдом Шварценеггером в главной роли — власть над людьми захватили машины. Помните? Гигантский компьютер по имени Скайнет поработил человечество, а на недобитых напускает своих кошмарных Терминаторов. Но известно ли вам, когда именно в фильме произошла победа машин? 29 августа 1997 года. То есть 14 лет назад. Не слишком весело, правда? Сегодня Фейсбук делает публичной нашу частную жизнь, электронная читалка вытесняет бумажную книгу, ядерные электростанции грозят взрывами, а Гугл приватизировал мировую память. Перек был прав, когда не доверял вещам: они стремились занять наше место и добились своего.
//- Биография Жоржа Перека — //
Этот бородач с неуемной фантазией родился в Париже в 1936 году и умер в Иври в 1982-м, в возрасте 45 лет. Напечатав первый роман («Вещи», «Les Choses», 1965), значение которого на протяжении последних 45 лет увеличивается с каждым днем, Жорж Перек увлекся формалистическими изысками (вступив в 1967 году в УЛИПО [110 — УЛИПО — «Цех потенциальной литературы», объединение писателей и математиков с целью научного исследования потенциальных возможностей языка.]). Поочередно вышли в свет «Исчезание» («La Disparition», 1969, — роман без единой буквы «е»), «Преведенее» («Les Revenentes», 1972, — текст, в котором единственной гласной буквой была «е»), «Попытка исчерпания темы уголка Парижа» («Tentative d’épuisement d’un lieu parisien», 1975, — список всего, что открывается взору из кафе «Мэрия» на площади Сен-Сюльпис), «Жизнь способ употребления» («La Vie mode d’emploi», 1978, премия Медичи; подзаголовок «романы», хотя с тем же успехом можно было назвать книгу «Попытка исчерпания темы воображаемого дома в Семнадцатом округе Парижа»). Еще один роман Перека, который я люблю, — это «Дубль-вэ, или Воспоминание детства» («W ou le Souvenir d’enfance»). В нем перекрещиваются две линии: поиск утраченных воспоминаний (о сиротском детстве) и нечто вроде фашистского спортивного состязания. Перек — самый эклектичный писатель своего века. Он никогда не повторяется.
Каждый раз, когда я читаю (или перечитываю) Уэльбека, меня охватывает приятное чувство узнавания. Обожаю снова встречать его холодную прозорливость, его спокойное подстрекательство, его пресыщенную манеру письма, его комичное отчаяние, его достойное Селина тщеславие, его ученый реализм и его лаконичный экзистенциализм, перемежаемый точками с запятой. В первом же абзаце «Платформы» содержится весь Уэльбек: «Год назад умер мой отец. Существуют теории, будто человек становится по-настоящему взрослым со смертью своих родителей; я в это не верю — по-настоящему взрослым он не становится никогда» [111 — Пер. И. Радченко.]. Здесь явная перекличка с началом «Постороннего» Камю («Сегодня умерла мама»); это фраза, в которой проскальзывает одно из социологических наблюдений, секретом которых владеет Уэльбек. Оставшиеся 400 страниц «Платформы» будут посвящены доказательству правоты этого наблюдения. Все, кто считает, что Уэльбек не оттачивает свой стиль, никогда не читали ни Жана де Ла Виль де Мирмона, ни Джозефа Конрада (писателей, оказавших на него самое значительное влияние). Напротив, среди современных писателей найдется не так уж много тех, кто способен поднять литературную планку столь же высоко, как Уэльбек, и не впасть при этом ни в заумь, ни в патетику. Уэльбек небрежен, как может быть небрежен только очень уверенный в себе автор. Ему плевать на то, что вы о нем подумаете, и именно этим он вам и нравится. Пофигизм — его единственная идеология.
