Книга Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга

И вот я сижу на мосту. Темнотища! Туман, сверху не видно ничего. Есть хочется, пить хочется, продрог. Что делать? Где еду достать? А где питьё? Из болота пить нельзя, болотная вода заразная, и я терплю. Сижу на мосту, жду, когда рассветёт, и думаю: завтра пойду направо, и буду идти, покуда хватит сил, вернусь к своим – значит, вернусь, значит, угадал, куда идти, ну а приду к чужим – тогда увижу, кто они такие, и сразу пойду обратно, и всё доложу пану ротмистру. И он меня простит за это! А не простит, значит, такая у меня судьба, значит, для того меня тот человек и заманил, чтобы меня свои убили.

Пока я обо всём об этом думал, рассвело. Я поднялся, достал нож, сделал на перилах, с правой стороны, зарубку, и пошёл. Иду по мосту, смотрю про сторонам. Мост такой же, как и раньше был – широкий, крепкий, дубовый. Пятьдесят шагов пройду, зарубку делаю. Туман понемногу поредел, в небе даже стало видно солнце, ну, не такое яркое, конечно, как на берегу, а просто большое бледное пятно. И это пятно вверх поднимается. Потом начало спускаться. Я иду. Потом, чувствую, нет больше сил терпеть! Остановился, лёг на мост, руку спустил в болото, ладонью зачерпнул воды и выпил. Потом ещё. Потом ещё. Пью и думаю, что ничего я раньше вкуснее не пил! А говорили, что заразная. Или это я от жажды так? А вот сейчас начнёт кишки крутить…

Но не крутило. Я выпил ещё. И не умер. Встал, иду дальше, делаю зарубки, думаю, куда это меня судьба несёт, может, не зря я никуда не собирался идти после службы, может, это потому, что я сейчас иду туда, куда мне на роду написано. Но тут же думаю: э, нет, мне так думать нельзя, я присягу давал, и это я сейчас иду в разведку, узнать, что на том берегу, кто такие они, а потом вернусь и доложу пану ротмистру. Ну, и так далее. Шёл, шёл, делал зарубки, ничего нового вокруг не видел, мост был как мост, болото как болото. Потом стемнело. Я опять опустился на мост, отложил мушкет, снял шапку, зачерпнул из болота воды, напился, потом надёргал болотной травы, пожевал корешков, лёг на чуткий правый бок, подобрал ноги под живот, закрыл глаза и заснул.

Спал я очень беспокойно, снилась мне всякая дрянь: и что Цмок меня в болото тащит утопить, и что меня наши расстреляли, и ещё много разного, не лучше.

Утром проснулся, напился воды, наелся корешков, ловил лягушку, не поймал, встал и пошёл дальше. Иду, делаю зарубки. Шёл весь день. Шёл не так быстро, как вчера. Сделал восемь остановок, отдыхал.

Ночью на привале очень крепко спал, отлежал бок, утром чуть поднялся. Чуть напился, чуть поел. Днём чуть тащился, с остановками.

На следующий день хотел совсем не выходить, а сделать роздых. Но всё-таки собрался с силами, поднялся и пошёл. Держался за перила, чтобы не упасть. Зарубок делал мало, чтобы зря не тратить силы. Шёл, думал, что это за мост такой, кто его строил и зачем. И кто такой тот человек в высокой шапке, который мне привиделся, почему он выбрал именно меня, я что, в нашей роте самый худший? За что мне такое наказание?! Я остановился, снял с плеча мушкет и уже хотел было швырнуть его через перила, в болото…

Но тут мне почудился какой-то шум. Я замер. Шум прекратился. Зато я почувствовал, как пахнет дымом! Это мне сразу придало сил, и я пошёл дальше.

Так я шёл ещё три дня, держался за перила, запах дыма становился всё сильней, я шёл из последних сил, то есть всё медленней и медленней, холера бы взяла этот мушкет, я думал, но шёл ещё дальше и дальше, и не бросал мушкет, потому что, думал, мало ли откуда идёт этот дым, может, там у них казарма, и как я тогда, безоружный…

И только я так подумал, как вдруг почуял запах! Это пахло мясом! Это кто-то жарил мясо на костре! И до костра было уже совсем недалеко! Я вначале даже побежал…

Но тут же опомнился, упал на мост и затаился. А потом пополз. Мушкет тогда был для меня очень тяжёлый, и он ещё брякал, я старался ползти осторожно…

И вдруг я выполз из тумана! И увидел, что мост почти кончился, осталось каких-то пару десятков шагов, а дальше начинался берег, песчаный, на берегу горел костёр, вокруг него сидели какие-то странные люди в одеждах из шкур и смотрели на огонь, на котором что-то жарилось. Я не удержался и воскликнул:

– А!

Те люди это сразу же услышали, вскочили и обернулись ко мне. Я собрал все свои силы и встал на колени, опираясь на мушкет. Те люди дружно, очень громко, прокричали что-то очень-очень злобное – и начали бросать в меня камнями и палками. Тогда я поднял мушкет и выстрелил. У меня не было ни сил, ни времени прицелиться, пуля ушла выше их голов. Но как они тогда перепохохались – просто нельзя было поверить! Они завизжали, запрыгали, развернулись и скрылись в лесу, который начинался почти что у самого берега.

И вот тех людей не стало. А я медленно, и снова опираясь на мушкет, доковылял к костру и увидел, что там на вертеле жарится мясо. Мясо было очень сочное. Я сел к костру и начал есть. Я съел половину мяса, а остальное снял с огня, разложил на камнях и лёг спать.

Сколько я тогда проспал, не знаю. А проснулся я, когда опять было светло. Костёр давно догорел и погас. Очень хотелось пить. Я подошёл к берегу, наклонился над водой и удивился тому, какая она там чистая. Я начал её зачерпывать и пить. Потом я увидел в воде какой-то необычный с виду камешек. Я вытащил его из воды, потёр об рукав – и камешек засверкал жёлтым светом. А так как он был ещё и необычно тяжёлый на вес, то я сразу догадался, что это золотой самородок. Вот и хорошо, подумал я, когда вернусь к нашим, расскажу о тех, кто здесь живёт, на этом конце моста, и как их легко наполохать, а потом покажу самородок – и меня помилуют. И, может, даже отпустят в отставку.

Ну а пока я убрал самородок за пазуху, куски мяса – в подсумок, надел шапку, закинул мушкет за плечо и опять взошёл на мост. По моим подсчётам, я шёл по мосту семь дней. Так что теперь надо будет только набраться терпения – и тогда ещё через семь дней я вернусь в нашу казарму. После всего того, что со мной за эти дни случилось, это было бы не так и плохо. Я шёл по мосту, смотрел на свои прежние зарубки, и это придавало мне сил и уверенности. Когда бледное пятно поднялось до полудня, я остановился и перекусил мясцом, лёг на доски, зачерпнул водицы, напился, встал и пошёл дальше.

Шёл весь день. Ночью спал крепко и не мёрз, туман меня уже не пробирал, я к нему уже, наверное, привык. Утром легко поднялся, легко выступил, шёл, смотрел на свои прежние зарубки, перекусывал и запивал. И к вечеру сильно устал. Ночью спал крепко, но не выспался. На следующий день ещё сильней устал. Спал плохо, ворочался, чудилась всякая дрянь. Назавтра ещё быстрее и сильней вчерашнего устал. Напослезавтра – ещё. А там и мясо кончилось. Вода стала прогорклая. Перила – скользкими. Шёл и держался за них, но всё равно нет-нет да оступался. И опять стал думать, что не выйти мне отсюда, свалюсь и подохну как последняя скотина. Но всё равно шёл и шёл.

И, не скажу точно, на который день, потому что я сбился со счёта, вдруг вижу то самое место, на котором был мой первый ночлег и где я сделал первую зарубку. Значит, я уже почти пришёл, обрадовался я. Сел на доски, посмотрел по сторонам, вижу, бледное пятно уже зашло, темнеет. Я тогда снял шапку, подложил её под голову, лёг на неё и сразу же заснул.