Книга Заклятие короля-колдуна - Роберт Энтони Сальваторе

Аррайан всхлипнула от ужаса и бессилия, а убийца, схватив ее за руку, потащил к лестнице.

- Давай вниз! - приказал он.

Девушка медлила, покачиваясь от слабости.

- Спускайся! - рявкнул Энтрери и вдруг бросился на нее, отчего Аррайан снова в ужасе закричала. Однако, как оказалось, убийца обрушил свой удар на еще одну мумию, подбирающуюся сзади. - Быстрее, женщина! - крикнул он снова, двигаясь в бешеном танце смерти.

Аррайан не шелохнулась.

Энтрери невольно взвыл от досады. Гноллы все ломились в дверь, и ему будет не так-то легко справиться с ними, не говоря уже о том, чтобы защитить Аррайан. И вдруг его озарило.

- Аррайан! - крикнул он уже не таким страшным голосом. - Мне нужно добраться до Ольгерхана. Не мешай, иди на лестницу, пожалуйста!

Видно, до нее наконец-то дошло, и девушка поспешила вниз.

А Энтрери свалил очередного противника и помчался к полуорку. Дела у того шли хуже некуда. Тело Ольгерхана сплошь покрывали синяки и порезы, а самого его при каждом взмахе дубиной заносило в сторону.

Энтрери на полном ходу врезался в спину здоровяка и потащил его вперед, к двери. Едва не опрокинув Ольгерхана, он почти закрыл дверь, если бы не горгулья, просунувшаяся между нею и косяком. Не обращая внимания на подступающих сзади мумий, убийца выплеснул на крылатую тварь всю свою ярость и несколькими ударами кинжала загнал ее обратно в комнату, после чего привалил Ольгерхана к закрытой двери.

- Держи ее любой ценой! - проорал он и ринулся на оставшихся гноллов.

Эллери поняла, что произошло нечто страшное. То ли голос у Мариабронна был такой, то ли ее испугало, что легендарный Странник вообще зовет на помощь. А может, дело в запертой двери или во вдруг наступившей мертвой тишине.

Кроме шагов ее и ее спутников, в коридоре не было слышно ни звука.

Эллери плечом высадила дверь и оказалась внутри, держа наготове щит и меч. У самого порога она застыла, прикованная к месту ужасом и отчаянием. На полу лежал недвижимый Мариабронн, шея и грудь его были залиты кровью. Она еще слабо сочилась из раны, но сердце следопыта больше не билось.

- Их было слишком много, - сказал вошедший следом Атрогейт.

- Это стражи-даймоны, - промолвил Джарлакс, обведя взглядом комнату, где повсюду валялись отрубленные рогатые головы. - Славная битва.

Эллери стояла, ошеломленно глядя на мертвого героя Дамары. Рассказы об этом воине и его подвигах она помнила с тех пор, когда была еще девочкой. Она знала, что он работал на ее дядю, короля Гарета, и был дружен с баронами Трантами, ее родовой ветвью. Для Эллери, как и для большинства ее ровесников, имя Мариабронна было синонимом героя, а сам он - примером для подражания.

И вот он, бездыханный, лежит у ее ног. Он погиб, выполняя задание. Погиб, потому что она, Эллери, разделила отряд, чтобы врозь обследовать все коридоры.

Она настолько ушла в скорбные мысли, что почти испугалась, когда вопль Атрогейта достиг ее слуха.

- Это жрец! - возопил дворф и пулей выскочил за дверь.

Джарлакс подошел ближе и положил руку на плечо командира.

- Ты нужна там, - мягко сказал он. - Ему уже ничем не поможешь…

Она посмотрела на него невидящими глазами.

- Ступай за Атрогейтом,- проговорил дроу. - Там нужна помощь.

Эллери как автомат повернулась к выходу.

- Я позабочусь о Мариабронне, - пообещал ей вслед Джарлакс.

Он сдержал слово и, едва Эллери скрылась за дверью, вынул волшебную палочку, произнес заклинание и склонился над воином.

Дроу не ожидал, что у такого знаменитого бойца окажется так мало зачарованных вещей. Само собой, на его мече, Байюреле, и на латах имелись заклятия, но довольно слабые. На пальце следопыта поблескивал магический перстень, но у самого Джарлакса на руках было с десяток колец посильнее, и он не позарился на Мариаброннов, побоявшись к тому же, что пропажа единственного украшения будет слишком заметна.

Однако кое-что все же привлекло его внимание. Пошарив в мешочке у ремня мертвого воина, Джарлакс довольно ухмыльнулся и извлек черную обсидиановую статуэтку.

- Ага, волшебный жеребец, - негромко проговорил дроу. Немного поколдовав над фигуркой, он без труда узнал, как ею управлять.

Скрестив руки Мариабронна на груди, Джарлакс положил сверху его меч. На мгновение дроу стало грустно. За время своего короткого пребывания в Бладстоуне он много слышал о легендарном воине и следопыте и понимал, что сейчас причастен к историческому событию. Жители Ваасы и Дамары еще долго будут переживать гибель своего героя, и Джарлакс на короткий миг разделил их чувства, скорбя о такой потере, и отдал честь павшему.

Однако скорбь, конечно же, не помешала ему прикарманить обсидиановую статуэтку.

- Ого, что это с тобой стряслось? - громко спросил Атрогейт умирающего Праткуса.

Висящий на штыре жрец с пробитой грудью только жалобно посмотрел на него.

Ухватившись за штырь, Атрогейт попытался его вырвать, но без опоры ничего не получалось. К тому же все и так видели, что это бесполезно.

- Эх, ты оправляешься в Чертог Морадина, брат,- сказал Атрогейт и достал кожаную фляжку, что висела у него на шее. - Глоток «веселого мясника»,- пояснил он,- поможет тебе туда добраться, и ты предстанешь перед владыкой в добром расположении духа.

- Больно,- едва слышно выдохнул Праткус.

Глотнув огненного напитка и ощутив, как горячая волна разлилась по телу, он бросил на собрата благодарный взгляд.

И умер.

Глава 19

Ненужное - с дороги

Повиснув друг на друге, Аррайан и Ольгерхан очень медленно спускались по лестнице. Подоспел Энтрери и оттеснил полуорка к перилам, в которые тот вцепился обеими руками.

Девушка держалась за убийцу, покачиваясь из стороны в сторону. Тогда он приобнял ее, легко поднял на руки и, удостоверившись, что Ольгерхан не навалится на него сверху, стал поспешно спускаться.

Аррайан дотронулась до его лица, и он посмотрел на нее, встретившись с ней взглядом.

- Ты меня спас, - прошелестела девушка. - Всех нас спас.

Энтрери почувствовал, что кровь горячей волной прилила к щекам. На какой-то мимолетный миг призрачный образ Двайвел будто наложился на лицо Аррайан, и убийца подумал, не уйти ли ему вот так, с девушкой на руках, подальше отсюда.

Почти тридцать лет жизни он провел в постоянной борьбе за существование и выработал очень жесткое и прагматичное отношение к жизни. Вот и сейчас он пытался убедить себя в том, что все эти чувства, вдруг захлестнувшие его, неразумны и бесполезны. Однако впервые за всю свою жизнь Артемис Энтрери остался глух к голосу разума.