Книга Темная сестра - Грэм Джойс

— Уздечка времени.

— Ты мне это уже говорила. Но что это значит?

Она глубоко вздохнула и посмотрела на Де Санга из-

под тяжелых век.

— Тогда скажи мне, почему ты хочешь навредить Сэму. Объясни.

— Из-за любви его матери. Она лишает нас силы. Делает слабыми. Ее любовь всех нас делает слабыми. Она смазала бальзамом его глаза. Он увидел меня, и я вошла.

— Вошла куда?

— В ваш мир.

— Она смазала бальзамом его глаза? Ты имеешь в виду мать Сэма?

Нет ответа. Ни малейшей реакции.

— А что Эми? Ты ведь не нападаешь на Эми.

— Девочка? Она... одна из нас. Она владеет знанием.

Де Санг бродил по комнате, присаживаясь то на подоконник, то на стол, то на каминную полку. Наконец он приземлился на корточки прямо перед пациенткой, прежде чем пойти ва-банк.

— Аннис, что такое «Поющая цепь»?

Ее глаза широко распахнулись. Она была изумлена. Доктор и сам не мог скрыть удивления, вызванного ее реакцией, и, заметив это, она снова успокоилась.

— Если ты знаешь об этом, то тебе должно быть известно, что это такое.

— Я знаю и о «Колыбельной смерти».

Она благодушно покачала головой:

— Вот уж этого ты знать не можешь.

— Ну, так расскажи мне о «Поющей цепи».

— Дай мне уснуть.

— Сперва расскажи.

Она фыркнула:

— Цепь. Это передача силы от одной из нас другой. Вот и все. Когда наступает время умирать, мы находим такую, как мы, и передаем ей нашу силу, наши надежды. «Поющая цепь». Моя цепь очень длинна. Длинная, как сама жизнь.

— Но как передается цепь?

— Нужно спеть «Колыбельную смерти». Самую могущественную из множества наших песен.

— Спой ее мне.

Она снова презрительно фыркнула:

— Никогда еще эту песню не пели мужчине. Эта цепь принадлежит мудрым женщинам, она их собственность. Целительницам. К тому же спеть «Колыбельную смерти» означает призвать смерть. Это песня Гекаты.

— Если ты споешь ее мне, я умру?

— Дурак. Ты же не один из нас. Я умру, если спою ее тебе. Она для того, чтобы передать знание одной из нас. А теперь я хочу спать. Я устала от всего этого.

— Но скажи мне, Аннис, почему ты так никому и не передала «Поющую цепь»? Почему ты не умерла?

— Они украли мое время. — Огромная слеза набухла у нее в глазу. — Они разорвали цепь двух тысячелетий. Мои маленькие сестры двух тысячелетий! — Вдруг она зарычала, снова рассвирепев. — Дай мне уснуть, ты, священник!

— Но ты же хочешь умереть, Аннис! Ты сказала, что хочешь передать «Поющую цепь»! Сама так сказала. Почему ты не передашь цепь Мэгги? Тогда ты сможешь умереть и оставить ее в покое, а цепь будет спасена. Почему бы нет, Аннис? Почему?

Она закрыла глаза.

— Подойди. — вяло позвала она его. — Ближе.

Она перешла на шепот. Де Санг приложил ухо к ее губам.

— Ближе. Я выплюну уздечку. Еще ближе.

Он приготовился слушать. Она схватила его за лацкан. И, внезапно выпрямившись, испустила мучительный, пронзительный крик прямо ему в ухо. Де Санг отпрянул, чувствуя резкую боль, но ее хватка была крепкой. Крик стал еще громче. Ее рот расширился до уродливых, жутких размеров. Разрывающий барабанные перепонки визг парализовал Де Санга, вызвав такую боль, словно раскаленные иглы вонзились в самые нежные части его ушного лабиринта. Этот крик обжигал. Он был криком боли, и страха, и агонии, и ненависти, сокровенным визгом, доносившимся из глубины веков. От этого крика чувствительная барабанная перепонка Де Санга мучительно, опасно вибрировала. Он подумал, что она вот-вот лопнет.

Алекс вбежал в комнату, и крик прекратился. Де Санг вырвался, отлетел к стене и упал на колени. Он поднес к уху ладонь: на пальцах была кровь. Он посмотрел на Аннис — она сидела в кресле и ухмылялась.

Ухмылялась со злобным удовлетворением.

44

— Я должна полететь, — объявила Мэгги.

— Что? — прошипел Эш, — Ты сошла с ума? Тебе не кажется, что это совсем тебя доконает?

У Эша была своего рода договоренность с Алексом, согласно которой он посещал Мэгги раз в неделю — днем, когда Алекс был на работе.

— Ты сам передал мне слова старой Лиз. Если ты что-то потерял, надо вернуться и поискать это там, где потерял.

— Это безумие!

— Де Санг больше ничем не может мне помочь. Мне нужно, чтобы ты полетел вместе со мной, Эш.

— Но какой толк тебе от полета? — протестовал Эш. — Ты потеряла себя, когда меняла обличье, а не во время полета.

— Мы летаем, чтобы получить знание, а меняем обличье — чтобы обрести силу. Знание и сила. И в этом разница между ними. Поверь мне, Эш. Я должна увидеть, должна узнать. Есть какие-то вещи, которые мне нужно выяснить. Это мой единственный путь назад.

— Не вижу логики.

— А вот теперь ты говоришь, как Алекс.

— В любом случае, Алекс ни за что тебя не поддержит. Он попросту тебе не разрешит.

Мэгги помрачнела:

— Алексу придется согласиться. Иначе вообще не стоило ничего затевать.

Эшу была знакома решимость в ее глазах. Он видел этот взгляд раньше. Как изменилась Мэгги за то время, что он знал ее! И да, она была права: именно ради этого все и затевалось изначально. Он представил себе, как она объявит о своих намерениях Алексу и как тот не сможет ее остановить.

— Помнишь последний раз, когда мы вместе летали, Эш? Это было чудесно. Наша любовь защитила нас. Ты будешь там ради меня — снова меня защищать. Я кое-что дала тебе в тот день, Эш. То, чего никто другой не мог тебе дать. Ты мне обязан.

Разве он мог с ней спорить?

— Ничего из этого не выйдет, Мэгги. Алекс никогда меня не простит. Разве я недостаточно тебя поощрял? Смотри, ты даже заболела из-за всего этого...

— Ты сможешь убедить Алекса ради меня.

— Я? Он же не станет меня слушать!

— Ты мне обязан.

Алекс, как и ожидалось, полез на стену. Мэгги убедила Эша подождать вместе с ней, пока Алекс вернется с работы. Она усадила мужа в кресло и сообщила ему о своем решении.

— Это твоя гребаная идея? — рявкнул Алекс на Эша.

— Нет, моя. Эш был категорически против. Но он согласен помочь мне, если я твердо намерена продолжать. А я намерена.

— Этому не бывать.

— Ты не сможешь меня остановить.

— Остановлю! Что бы ты ни делала, я буду там и помешаю. Это безумие! Форменное безумие!