Книга Мед и яд любви - Юрий Рюриков

Впрочем, и телевизор, и выросшая обособленность меняют и обиход, и человеческую психологию. Они как бы вселяют во многих из нас кусочки души интроверта — вовсю «интровертят» нами (прошу прощения за каламбур)…

Чем больше телевизор ведет себя как экстраверт, тем больше мы вынуждены вести себя как интроверты. Семейная жизнь все больше становится от этого полунемой, молчаливой, души людей все меньше встречаются друг с другом в разговорах. Это новое бедствие, с которым стоило бы усиленно воевать…

А как уживаются между собой экстраверт и интроверт? Им непросто друг с другом, потому что у них много несходящихся влечений и один часто тяготеет к тому, что тяготит другого. Одному больше нужно спокойствие, другому беспокойство, одному — компания, другому — одиночество вдвоем, одному — много впечатлений, другому — мало…

Такие несхождения обязательно будут рождать разлады, недовольство друг другом. Но любишь смородину — терпи и оскомину, — это, наверно, закон законов всякой любви, всякой семейной жизни, да и всех человеческих отношений вообще.

К тому же (вспомним еще раз), интроверсия или экстраверсия — это не основа, не сердцевина человеческой личности, и какие мы в семье, куда больше зависит от нашей доброты или недоброты, заботливости или незаботливости, теплоты или холодности. Именно от состояния души зависит, создадут ли себе муж и жена — через поиски, уступки, самоограничение — такую жизнь, которая будет больше сближать их, чем разделять…

«Дробные» и «волнистые» души.

«Психолог Владимир Леви говорит в книге «Я и мы», что среди людей много шизоидов и циклоидов. Правда ли, что это люди немного сдвинутые и с ними очень трудно в семье?» (Киев, городской молодежный клуб «Эврика», апрель, 1988.)

Шизоиды и циклоиды, с точки зрения психиатров, люди не «сдвинутые», они стоят у границ нормы — так, кстати, и пишет о них В. Леви. Это акцентуированные личности: у них чересчур заострена, акцентирована какая-то черта характера, а это очень затрудняет жизнь с ними. К сожалению, мы не знаем, сколько всего шизоидов и циклоидов среди людей: может быть, их процентов по 10–15, может быть, больше или меньше, — исследований на этот счет не велось.

Термины «циклоид» и «шизоид» ввел в обиход немецкий психиатр Эрнест Кречмер. В 20-е годы нашего века он поделил людей на циклотимиков, шизотимиков и иксотимиков, выяснил, что у каждого из них разный склад душевной жизни. Циклоиды и шизоиды — это как бы усиленные, заостренные циклотимики и шизотимики, и их гораздо меньше, чем самих циклотимиков и шизотимиков.

Циклотимик (от греч. «киклос» — круг и «тимос» — душа, дух) — это «волнистая душа», и настроения у него меняются волнообразно, от взлета к упадку. Шизотимик (от греч. «шизо» — дроблю, раскалываю) — «дробная душа», и он больше тяготеет к внутреннему противоречию, расщеплению, чем к единству. Циклотимики чаще бывают несложными натурами, шизотимики — сложными.

И сексуальность у них разная — это установил Т. Ван де Вельде. У циклотимиков, «волнистых», она живет как бы приливами и отливами, но меняется медленно, размеренно. У шизотимиков резкость колебаний больше, их качели сильнее — и в душевной и в телесной жизни. Самые крайние из них могут, как челнок, переходить от чрезмерности в наслаждениях до полного равнодушия.

Иксотимик (от греческого «иксос» — тягучий, вязкий) — это обычно спокойный, сдержанный, маловпечатлительный человек. У него как бы «вязкая душа», он негибок, с трудом приспосабливается к обстановке, к людям и поэтому часто педантичен, повышенно пристрастен к порядку, к мелочам быта и отношений. Почему-то этому человеческому типу не повезло, хотя он тоже встречается часто: о циклотимиках и шизотимиках психологи и психиатры писали довольно много, а об иксотимиках — почти ничего[73].

Характер циклотимика («волнистого») совпадает с характером экстраверта, а шизотимика («дробного») — с характером интроверта[74]. Циклотимик, как и экстраверт, во время подъемов общителен до распахнутости, весел и оживлен, полон жизнелюбия, простодушия, безмятежности. В это время он легко применяется к обстановке, приспосабливается к людям.

Он отзывчив, душевен, у него теплый и добросердечный характер, мягкое чувство юмора. У него детски наивный эгоизм, простодушный, тянущийся к радостям секунды, и он искренне не понимает, какой вред он несет себе и другим. В его внутреннем мире всю авансцену захватывает живая жизнь, ее манящая плоть, а убеждения, принципы, совесть часто подневольны ей.

Это совсем не человек системы, плана, последовательности. Он деятелен, а то и суетлив, скор на поступки и медлен на мысль о них. Одна из его главных черт — импульсивность — мгновенный переход от желания к действию, без промежуточной ступени обдумывания.

Во время спада у него спадают жизненные силы, снижается нервная энергия, его оживление слабнет, он тускнеет, делается серьезнее, сдержаннее. Приливы и отливы у него разные по длине — от нескольких дней до двух недель.

В общем, у циклотимика, «волнистого», дух бодрый, деятельный, и он тесно связан со средой, обстановкой. Он как бы сливается с жизнью, тянется к гармонии с ней; немецкий психиатр Блерер даже назвал его синтонный — созвучный, однотонный со средой.

Он мало погружен в себя, и это не дает ему углублять свои ощущения, настроения, мысли: они катятся легко, без остановки, как волны, и часто исчезают так же бесследно. И взгляды у него более текучие и менее стойкие, они легче меняются и развиваются.

Шизотимик («дробный») меньше направлен на мир вокруг, его ощущения бывают нередко «дистонными» с ним — разнотонными, диссонансными. С виду он холоден, но на деле холоден бывает только один из двух. У него есть поверхность и глубина, и чаще всего они не совпадают. Как говорил Кречмер, «дробная душа» часто похожа на римские виллы, у которых фасад прост, окна закрыты от солнца ставнями, а в полусумраке комнат развертывается драматическая жизнь.