Книга Я и Софи Лорен - Вячеслав Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы опустились на ближайшую скамейку. Мы смотрелись парой еще той.
– А в мешках там финский…
– Неужели шоколад?!
– Ты угадал! Так настоятель наш, отец Евлампий… Представляешь? – ну откуда мне – и представлять?! Я во все глаза – и не дышал. – Так он дал одну мне плитку, рот заткнуть… До чего же горький шоколад! – смахнув слезу. – А остальное – укатил к себе домой! В створки алтаря уже не входит… Нет, нужно нам учиться у евреев!
Я, конечно, обмер, не без этого. Саня, тут же:
– Слава, что с тобой?
Да, он умеет вызывать на откровенность!
И, как на приеме у врача, когда, пусть стыдно, но скрывать уже нельзя, так все запущено, – доложил я Сане про евреев.
Вот разложил по полочкам Цыгуткина. Вот маэстро Зелик и т. д.
Спектакль тот же, но другой состав и – просто исповедь на заданную тему!
А завершил санстанцией и крысой, о которой прямо:
– Вот он я!
Саня слушал совершенно оглушенный.
Но на крысе не сдержался он, заржал! Он смеялся так – я не смолчал. Люди стали озираться: ну и ну! Еврей и батюшка – о чем они хохочут?
А Саня Кривоухов, он заходится…
Когда под смехом выступили слезы – упустил я. А он же в этом деле виртуоз! Он рыдал, я Саню утешал. Но остановить я был не в силах. Узнаю я Саню Кривоухова![1]
Снова люди стали озираться: ну и ну! Евреи уже батюшек доводят…
21
И тут его прорвало наболевшим. Воздевши руку, вдохновенно побледнев, он возвысил голос, как пророк:
– Ответь мне, Слава! Ты же умный, ты ж ударник! – а «ударник» – это хорошист. – Если Бог такими разными нас сделал… То почему ж мы, б…, такие одинаковые?!
Его боль пронзила и меня:
– Господи! – я вскрикнул. – Почему же?!..
Это было двадцать лет назад!
Ответа я не знаю до сих пор.
* * *
Рейс транзитом через Вену. Венский самолет. Чужая речь.
Стюардессы обносили всех улыбкой, ослепительной. Они возникали каждые пять минут и на непонятном языке предлагали приятное.
Небо было такой красоты, необузданной, что хотелось разобрать его на отрывки и заучить.
Самолет купался в небе три часа…
Над Веной круг за кругом – все никак не можем сесть.
Все обеспокоенно:
– Что? Что это такое?
Стюардесса тут же:
– Венский вальс…
Пассажиры с облегчением вздохнули.
Я вздыхать крепился до последнего…
* * *
Я ж сказал: транзитом через Вену. А там аэропорт – как целый город. Я ж, кроме русского, совсем не знаю жизни. И, выходит, как глухонемой. Но одному везет, глухонемому, а другому… С моим счастьем!
А в Европе заблуждались очень многие! И непростые – академик Голомшток! Профессор Поляк! Аспирант Дельфинов, полиглот, потерялся даже в Кишиневе. А колированный профессор Кораблев спутал финских два вокзала, Южный с Северным. Но нашелся почему-то в Будапеште…
Мое сердце беспокоилось не зря. Если уж такие, как Дельфинов…
Ладно, приземлился – дальше что?
Как не потеряться навсегда?..
* * *
До отлета оставалась пара дней. Я нервничал, как перед штурмом Зимнего.
Но мой заботливый начальник Яша Вирин:
– Не волнуйся, я тебе возьму из Интернета…
– Что возьмешь?
– На английском, на французском, на китайском… «Я потерялся! Помогите мне найтись! Мне на рейс до Тель-Авива! Данке шон!»
На иврите, на испанском, на фарси…
Я же человек без языка.
Распечатал! Яша, добрый гений.
И напутствовал:
– Оно тебя спасет!..
А я же, слава богу, впечатлительный! Ночью я себе уже представил: центр Европы. Я, как блоха, дрожа на сквозняке, тяну я к людям руки: «Помогите!» И, в распечатках, тычу им в лицо: «Спасите, заблудился!» и т. д. А те проходят мимо, равнодушные. И так себя мне стало жалко, горько так, что жить мне не хотелось. Только спать…
Яша позвонил мне ранним утром. Он меня в беде не оставлял:
– Так, никаких «Спасите!», ничего! Порви и выбрось!
– Почему?!
– А потому что. «Заблудился!» – это детский лепет! Я придумал безотказный вариант. Тебе вообще там не придется волноваться! В Вене! Да!
Я чуть ли не взмолился:
– Говори!
– Нет, для начала ты ответь, вот как ты думаешь: чем хороши люди, внешностью похожие на евреев?
Я не знал.
Он как крикнет – заложило ухо:
– Тем! Что это! Евреи! И есть!
– А как это использовать на практике?
– Ну, какой ты недогадливый, очнись! – Яша уже начал кипятиться. – Ты ж там можешь потеряться? Не теряйся! Вот как увидишь ты евреев…
– Ну и что?
– Ты, главное, от них не отставай. Теперь дошло? Они и выведут на рейс до Тель-Авива!
Это было просто гениально!
И я пообещал не отставать.
* * *
Вена. Аэропорт гигантский. Я песчинка. Толпа меня схватила, понесла. Как великое переселение народов. Завертела, закрутила…
Для начала я, конечно, растерялся. Но тут же вспомнив наставленья Яши, стал выглядывать евреев. Не выглядываются!
Ой, а это кто? Знакомое лицо! Дядька, мой попутчик из Донецка. Я с надеждой кинулся к нему, как к своему, и сдуру уточнил:
– Вы не еврей?
Как учил меня начальник Яша Вирин.
– Зачем? – повел плечом недоуменно. – Я, слава богу, белорус…
Так выходило, что еврей – не слава богу.
Кстати, белорус из Украины, из Донецка, летел к себе в Норвегию домой.
Больше мне на русскоговорящих не везло.
И я опять уставился в толпу. Стою, просеиваю взглядом. Очень собран. Так, это не евреи, а монголы. Табуном прошли японцы. Скандинавы. Я читал: среди евреев есть и негры. Может, эти?! Но такие черные?!
Толпа бурлила, как вода в джакузи…
И тут я вздрогнул: Господи, они! Три еврея, настоящих! Это ж видно! Я еще подумал: наши в городе! И, естественно, за ними увязался.
