Книга Выйти замуж за лорда - Джудит О'Брайен

Каус, остров Уайт

Ноябрь 1874 года

– Ты уверена, Констанс, что хочешь снова пройти через все это? – еще раз переспросила Гарриет Уайтстоун, наливая себе чашку чаю. Они сидели в гостиной. – Мне кажется, это слишком тяжелое испытание.

Констанс улыбнулась подруге.

– Не думаю, Гарриет. – Ей все еще было непривычным называть по имени свою бывшую хозяйку. – Я просто возвращаюсь домой, вот и все.

– Ты не возвращаешься домой. Ты едешь в Нью-Йорк, такое же незнакомое тебе место, как, например, Индия.

– Если бы я получила место гувернантки в Индии, я поехала бы и туда. Право, Гарриет, все складывается как нельзя лучше.

– Теперь я сомневаюсь, правильно ли я сделала, дав тебе такие блестящие рекомендации.

Констанс рассмеялась:

– Конечно, правильно. Я не знаю, как отблагодарить тебя за это. Полковник и его жена, судя по их письмам, мне уже кажутся замечательными людьми, даже если они янки.

– Хорошо по крайней мере, что они богатые янки. – Гарриет встала и, подойдя к Констанс, коснулась ее плеча. – Почему ты даже не пытаешься связаться с мистером Смитом? Это так непохоже на тебя, Констанс. Ты всегда была смелой, когда хотела добиться чего-либо.

– Боюсь, слишком смелой, – пробормотала про себя Констанс.

– Что ты сказала?

– Ничего, Гарриет. Нет, я не могу написать мистеру Смиту. Все кончено. Для меня это кончилось плохо, надеюсь, что для него это будет хорошим концом.

– Вчера о нем упоминали в газетах.

– Неужели? – Констанс старалась казаться спокойной. – Что же там пишут?

– Немного. Кажется, ему предложили возглавить правительственный комитет по проблемам городских малоимущих.

– Вот как! Замечательно. Это занятие будет ему по душе. Я уверена.

Ей было мучительно вспоминать о Джозефе. Даже его имя, когда его произносили в ее присутствии, причиняло боль. Но главное в том, что ему ничто теперь не грозит. Премьер-министр был прав: слухи об измене оказались клеветой. Она попала в глупейшее положение, прося за человека, которому ничего не грозило. Просто он скрывался от назойливых приставаний какой-то назойливой гувернантки.

В итоге последние месяцы были настоящей катастрофой в ее жизни.

– О, здесь есть еще кое-что любопытное. Во сне умер лорд Мерримид. Ты знала этого джентльмена?

– Да, знала.

Констанс вспомнила Абигайль и подумала, что теперь она снова примется преследовать Джозефа. Что ж, это вполне возможно. Наконец они смогут найти свое счастье.

– Констанс, что случилось? Тебе плохо?

– Нет, все хорошо, Гарриет. У тебя остались еще булочки?

В уютном с ореховыми панелями кабинете клуба два джентльмена потягивали бренди из хрустальных бокалов.

– Итак, дело сделано, – сказал Джозеф, потирая висок.

В последнее время он страдал от мучительной, не отпускавшей его головной боли, которую ничем нельзя было унять.

– Да, дело сделано, мой друг, – согласился Филип и улыбнулся.

Он поставил бокал на стол.

– А что думает по этому поводу Кавендиш?

– Как ты сам понимаешь, это его озадачило. Но с ним и Виолой такое уже бывало, ты знаешь. Он, пожалуй, даже привык к этому, но на сей раз он был уязвлен. Слава Богу, мама не дала в газету объявления об их очередной помолвке, и ему не придется краснеть от унижения.

– Действительно, слава Богу, – согласился Джозеф. – А твоя мать перестала посылать в газеты сообщения о смерти отца? Я что-то давно не видел упоминаний о старом герцоге. Всегда – приятно видеть в печати имя того, с кем лично знаком.

Филип весело рассмеялся:

– Нет. Кажется, она на время забыла об этом, но я уверен, что после свадьбы она вернется к этому с удвоенной энергией. Маме всегда нужно чем-то занять время. Но возможно, теперь она займется поисками невесты для Диши, когда его постоянная невеста досталась другому.

Джозеф улыбнулся.

– Смит, ты не против, если я тебе кое-что скажу?

– Конечно, не против. Говори.

– У тебя плохой вид.

– Я слишком много работал, – ответил Джозеф. – Когда наконец будет создан этот комитет, думаю, у меня будет больше свободного времени. Вот и все.

– Черта с два. Ты думаешь о Констанс, не так ли?

Джозеф отрицательно покачал головой и закрыл глаза. От движений голова разболелась еще сильнее, в висках стучало.

– Тебе известно, что я знаю, где она. Она намерена выплатить нам все деньги, потраченные на ее наряды и путешествие в Гастингс-Хаус, как только устроится на работу, – тихо произнес Филип. – Почему бы тебе не написать ей?

– Нет.

– Ты думаешь, я сердит на тебя за всю эту путаницу? Я не сержусь. Ни капли не сержусь. Если бы не Констанс, я бы так и не узнал, что Виола Рэтботтом любит меня. Вот почему она устраивала мне гадости. Ну, ты знаешь какие.

– Бутылка с чернилами над дверью? Спуск по лестнице на серебряных блюдах? Поединки с сифонами с содовой? Кстати, я видел вчера в парке Виолу и Абигайль Мерримид. Обе, кажется, поранили ноги, потому что прихрамывали. Надеюсь, ничего серьезного?

– Поранили ноги? О! – Филип рассмеялся. – Они хромают, ты сказал?

– Да, Филип. Они обе еле ковыляли, насколько я помню.

– Это новая мода. Называется «хромота Александры», в честь принцессы Уэльской. Теперь все дамы прихрамывают. Это просто особый шик.

– Ты сошел с ума! Мы что, должны все изображать хвори, которыми страдает королевское семейство? А что будет следующим – коклюшный кашель или в моду войдет перхоть?

– Неплохая идея, Смит. Но вернемся к Констанс, почему…

– Пожалуйста, прекрати, у меня раскалывается голова, Гастингс.

– Я не был влюблен в нее. Думаю, я никогда не любил ее, хотя буду всегда ей благодарен за все, что она сделала. Странно, до встречи с Констанс я был уверен, что у меня есть ответы на все вопросы. Только Констанс задала мне вопрос, который я сам никогда бы себе не задал.

– Хватит, Филип. Я ухожу.

Джозеф встал, поднялся и Филип.

– Знаешь, Джозеф, мне чертовски повезло, что у меня есть такой друг.

Джозеф слабо улыбнулся:

– И мне тоже.

– Сделай мне одолжение.

– Я уже одной ногой за дверью. – Джозеф опустил руку, протянутую для прощания. – Что на этот раз? Поймать бешеного льва? Попробовать на вкус новый вид мышьяка? Говори, зачем я тебе понадобился?