Книга Выйти замуж за лорда - Джудит О'Брайен

Ричмонд, Виргиния

Август 1865 года

Жара была изнуряющей. Юная Констанс Ллойд то и дело промокала виски стареньким, но безукоризненно чистым носовым платочком. С запястья ее руки свисала сумочка на шнурке со скудным содержимым – несколько долларов. Она не рискнула оставить их в пансионе сестер Смизерс даже на то короткое время, которое ей понадобится, чтобы побывать на почте. Какими бы милыми ни быта эти старушки и их респектабельные постояльцы, Констанс не была такой простодушной, чтобы оставить что-либо стоящее из вещей без присмотра. Если бы она позволила себе подобную беспечность, то просто не выжила бы в последние четыре года.

Проехавшая по немощеной улице повозка подняла такое облако пыли, что Констанс пришлось остановиться, закрыв глаза.

Неужели в ее родном Ричмонде всегда такая жара?

– Добрый день, мисс Ллойд.

Констанс открыла глаза и увидела перед собой худое, изможденное лицо мистера Брюса. Он почтительно коснулся полей своей шляпы. Ровесник ее отца, мистер Брюс совсем недавно вернулся из действующей армии конфедератов. Он добирался домой в Ричмонд не один месяц.

– Добрый день, мистер Брюс, – улыбнулась Констанс, вспомнив, как несколько лет назад он, дородный господин, приезжая на плантацию к Ллойдам, неизменно угощал ее лакричным леденцом.

– Вам тоже жарковато, не так ли? – Лицо мистера Брюса было в красных пятнах, а редкие пряди седых волос прилипли к голове.

– Нет, мне не жарко, – ответила она вполне искренне. – Вот почему я направляюсь в южную часть города на почту. Надеюсь, там меньше пронизывающих сквозняков.

Мистер Брюс, оценив шутку, засмеялся коротким, похожим на кудахтанье смешком, перешедшим в кашель. Констанс сделала вид, что не заметила старческого кашля мистера Брюса, а тот снова дотронулся пальцами до шляпы, а затем, подняв их вверх, как бы отсалютовал ей и двинулся дальше.

Как странно встречаться с теми, кого когда-то знала, подумала она. Теперь все, кого она помнила, кажутся незнакомыми.

Их разделили испытания, которые, казалось, должны были всех объединять. Сначала поражение конфедератов сблизило их. Но по мере того как недели превращались в месяцы, обвинения, недоверие или просто страх перед будущим неузнаваемо меняли людей. Повседневные житейские невзгоды заставляли порой многих воспринимать в искаженном виде самые незначительные и обыденные факты. Патриотические лозунги и речи сменились подозрительностью, взаимными обвинениями и упреками в симпатиях к янки. Вместо того чтобы постараться налаживать жизнь, многие увязли в прошлом, в воспоминаниях и разговорах о том, как могло бы все сложиться иначе, если бы, если бы… Единственными, кто оставался вне упрека и подозрения, были герои, погибшие на поле брани. Лишь им был уготован покой. Взгляд Констанс остановился на уцелевших в городе зданиях. Их было всего два: городская мэрия и здание Конфедерации. Они, как всегда, гордо высились, окруженные уцелевшими стенами и остовами других разрушенных домов города, который некогда назывался Ричмондом. На крышах этих двух не тронутых войной зданий в августовском зное уверенно держались на прочных древках два американских флага. Вид их был непривычен для глаза Констанс.

Было ли еще когда-нибудь так жарко в Ричмонде?

Вот и почта. Констанс не знала этих трех молодых солдат, которые посторонились, чтобы дать ей пройти, и пробормотали что-то вроде приветствия. То, что она не знала их, не имело уже никакого отношения ни к победе юнионистов, ни к какой-нибудь старой неприязни. У нее не осталось сил на подобные чувства. Более того, она понимала, что уже покорилась переменам, которые произошли в ее жизни, и теперь в Ричмонде не каждый встречный ей друг.

Совсем недавно ее бы осудили в ричмондском обществе, если бы она появилась в городе без сопровождения. Уэйд Коуэн, увидев, как она идет по шумной улице, был бы вне себя от гнева. Но Уэйд, ее жених, вот уже четыре месяца как умер.

Хотя они и не видели друг друга два года, между ними в результате обмена гневными и страстными письмами был заключен уговор, что они поженятся, как только кончится война. Но в последнее время Констанс мучили сомнения, что Уэйд, которого она знала с детства, по-настоящему не любит ее как женщину. Но теперь все это уже не имело значения. В тот день, когда было объявлено перемирие, Уэйд, который никогда не был хорошим воякой, был убит, неожиданно оказавшись участником атаки на группу солдат-федералов, расположившихся на отдых.

Его похоронили как героя, как последнего убитого солдата-конфедерата только что закончившейся войны. По крайней мере, такие слова были высечены на надгробном камне. Констанс узнала настоящую правду о его гибели от одного из офицеров его взвода: бедняга Уэйд просто не справился с лошадью, которая вдруг понесла. Когда он понял, что мчится прямо на ошеломленных янки, перед ним стал выбор, и он его сделал: лучше геройски погибнуть, атакуя неприятеля, чем навечно остаться посмешищем. Поэтому в последнюю минуту, так и не сумев сладить с лошадью, он выхватил шпагу и стал размахивать ею скорее для равновесия, для того, чтобы удержаться в седле.

Солдаты кричали ему, чтобы он попридержал лошадь, а когда стало ясно, что такого не остановишь, один из них выстрелил и попал Уэйду в голову. Один только выстрел. Солдат, убивший Уэйда, написал Констанс письмо о геройской храбрости ее жениха, и все считали, что он очень сожалел о своем роковом выстреле.

На почте, как всегда, была длинная очередь, Констанс иного и не ожидала, поэтому не расстроилась. Люди не теряли надежды, что о них вспомнит кто-либо из дальних родственников на Севере и пришлет хотя бы деньги. Жители штата Виргиния, которые прежде заявляли, что не хотят иметь ничего общего с Севером, теперь писали отчаянные письма, прося денег в долг, напоминая далеким двоюродным сестрам и братьям, благодаря бракам оказавшимся в Нью-Йорке, Огайо или Вермонте, о святости кровных связей.

Очередь тянулась к единственному почтовому клерку, который чаще всего отрицательно мотал головой на просьбы отправить письмо без марки, взглянуть, не пришла ли наконец посылка, которая обязательно, да-да, обязательно должна прийти.

– Бедная мисс Ллойд.

Это не было приветствием. Просто кто-то стоявший за ней произнес это как общеизвестный факт.

– Да, бедная мисс Ллойд, – согласился еще кто-то из женщин.