Книга Суровая нежность - Моника Маккарти

Он лишь на мгновение прильнул губами к ее губам. Но даже этого мимолетного соприкосновения оказалось достаточно, чтоб ощутить опасность. Чувства его взорвались. Губы ее были такими мягкими и сладкими. У нее был вкус страсти и желания, сдерживаемых слишком долго. Тело запульсировало, требуя углубить поцелуй. Но он понимал, что если сейчас же не оторвется, то потом уже не сможет.

Вдруг ее кулачок замолотил его в грудь. Она отдернула голову с криком:

– Прекрати! Черт бы тебя побрал, прекрати!

Какого дьявола? Магнус уставился в разгневанные голубые глаза, блестящие от непролитых слез.

– Что случилось? Я думал, ты хочешь, чтоб я поцеловал тебя.

– Хочу, будь ты неладен, но разве ты не слышал, что я говорила? Почему ты сдерживаешься? Я хочу, чтоб ты поцеловал меня, как тогда, в лесу. Хочу, чтоб поцеловал меня, как целовал ту женщину на свадьбе. Хочу, чтоб ты прикасался ко мне. Поговорил со мной. Рассказал, что ты хочешь, чтоб я делала, как тогда, когда думал, что я Джоанна. Хочу, чтоб ты перестал обращаться со мной как с какой-нибудь…

– Девственницей?

Магнус не выдержал. Он схватил ее кулачок и пригвоздил его у нее за спиной, дернув ее на себя. Он понимал, что нехорошо завидовать своему погибшему другу, но ничего не мог с собой поделать. «Она должна была быть моей». Ну вот, он и облек это в слова. И да сгорит его душа за это в аду.

Глаза ее расширились.

– Монашкой, я хотела сказать. – Монашка. Девственница. Какая разница? – Хотя бы раз, – взмолилась она. – Только один раз не мог бы ты поцеловать меня, прикасаться ко мне, как к ним? Или ты не чувствуешь ко мне того же? Не испытываешь такой же страсти?

Взгляд ее был вызывающим, но и несколько неуверенным. Именно эта неуверенность и стала для него последней каплей.

Черт бы ее побрал. Ему уже все равно. Все желание, все вожделение, которые он держал в узде, выплеснулись горячим, стремительным потоком. В конце концов, он мужчина, а не святой. Если она хочет грубо и примитивно, он даст это ей, даже если отправится за это прямиком в ад. Значит, так ему суждено.

Он скользнул рукой пониже спины и рывком прижал ее к себе. Она тихонько ахнула.

– Ты чувствуешь мою страсть к тебе, Хелен? То, что я испытывал к ним, ничто по сравнению с этим. Боже, ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя? – Глаза ее расширились, но ему уже было все равно. Она сама затеяла эту игру, так что пусть теперь играет до конца. Он взял ее руку и, подведя к себе, обхватил ее пальцами свою разбухшую плоть. И несмотря на гнев, застонал от ощущений, запульсировал еще сильнее. – Одно легкое сжатие твоей маленькой ручки, и я взорвусь. Но как ни замечательно это звучит, на самом деле я хочу не этого.

Он толкнул ее спиной на камни, за которыми она недавно пряталась, и пригвоздил своим весом.

Он не поцеловал ее. Пока нет. Его губы и язык отыскали бархатисто-мягкую кожу шеи, и он с жадностью набросился на нее, побуждаемый лихорадочным биением жилки за ухом.

Дыхание ее сбилось, когда рука его двинулась по телу, заявляя права на каждый ее дюйм. Он обхватил грудь, приблизил рот к самому ее уху.

– Знаешь, чего я на самом деле хочу?

Он взял сосок между пальцами и мягко покатал, превращая в тугой бутон.

Она помотала головой, дыша часто-часто.

Он был горячим и возбужденным и уже миновал точку возврата. Теперь его страсть было не обуздать и ничем не удержать.

Рот его опустился ниже, к краю корсажа. Он сдвинул край ткани и лизнул языком твердую бусину соска.

Она вздрогнула, но ее возглас удивления обратился в тихий стон наслаждения, когда он втянул сосок в рот и пососал. Она выгибалась и прижималась к нему так пылко, что он чуть не забыл свой вопрос. Груди у нее были необыкновенные – пышные и мягкие, не слишком большие и не маленькие, а как раз такие, как нужно. Соски тугие, цвета спелых ягод. Он еще разок обвел языком восхитительный кончик, прежде чем отпустить ее.

– Я хочу быть внутри тебя. Хочу почувствовать, как эта тугая маленькая перчатка у тебя между ног обхватывает меня. Хочу тебя влажную, горячую и трепещущую. Хочу, чтоб ты выкрикнула мое имя, когда я войду глубоко-глубоко в тебя.

Она, казалось, затаила дыхание, ожидая, что он сделает дальше. Может быть, даже предвкушала это. Он скользнул рукой по бедру, вниз по ноге и под край платья. И застонал, когда ладонь его соприкоснулась с мягкой кожей ноги.

Губы ее приоткрылись, глаза затуманились. Дыхание вырывалось судорожными всхлипами. Желание. Она вся пылала желанием. Ему хотелось продлить эти мгновения. Подразнить ее подольше. Заставить умолять о его прикосновении. Но он не мог ждать. Кровь бешено стучала в жилах, а мягкий, неотразимый запах ее страсти возбуждал до предела.

Она хочет поговорить? Что ж, он будет говорить, пока она не станет молить его остановиться.

– Ты уже влажная для меня, Хелен? – хрипло пробормотал он и усмехнулся, когда алый румянец залил ей щеки. – Я так понимаю, это значит «да»?

Она кивнула.

Ладонь его погладила нежную кожу внутренней поверхности бедра, мучительно близко от этой влажности.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он снова стал целовать шею, проложил дорожку поцелуев вверх, к уголку рта, ощущая ее нетерпение, чувствуя, как дрожит ее тело, жаждая его прикосновений.

– Дотронься до меня, – выдохнула она. – Я хочу почувствовать тебя… там.

Он исполнил ее желание, проведя пальцем по шелковистой плоти. Глубокая дрожь сотрясла его от этого контакта. Она была такой теплой и влажной, что он не мог дождаться, когда окажется внутри ее. Но момент еще не настал.

– Это все, чего ты хочешь?

Снедаемая желанием, Хелен метнула в него сердитый взгляд и помотала головой.

Он рассмеялся и скользнул пальцем внутрь тугого влажного жара. От ее тихого вскрика его разбухшая плоть затвердела еще больше.

Он закрыл глаза и, наслаждаясь мгновением, позволил потоку ощущений омыть его с головы до ног. И снова нырнул в нее. Глубже. Мягко растягивая ее пальцами.

– Ты такая тугая, – выдавил он сквозь сжатые зубы. – Но такая невозможно приятная.

Он проник в нее еще раз, и с ее губ сорвался тихий стон удовольствия. Полуопущенные веки подрагивали. Щеки разрумянились от страсти, а губы…

Боже, он не мог ждать больше ни минуты, чтобы вкусить этих спелых, манящих губ. И следующий протяжный стон был заглушен его ртом.

Сердце Хелен гулко стучало в груди, когда он наконец накрыл ее рот своим. Он не сдерживался. Его губы завладели ее губами властно, по-собственнически. Горячо. Нетерпеливо. Требуя отклика. Продолжая ласкать пальцами, он проник языком ей в рот, погружаясь глубоко и решительно, заявляя свои права на каждый уголок.

Сердце ее воспарило в небеса. Это было исполнение того обещания страсти, которое она ощутила тогда, в лесу. Страсти, о которой она всегда мечтала. Он целовал так, словно не мог насытиться ею. Словно умрет, если немедленно не получит ее.