Книга Суровая нежность - Моника Маккарти

Рот его плотно сжался, и он отпустил ее.

Но она не хотела, чтобы он ее отпускал. Она шагнула к нему и положила ладонь ему на грудь. Было заметно, как напряжена твердая линия челюсти, потемневшей от весьма привлекательной двухдневной щетины, которая еще больше подчеркивала его суровую мужественность.

Она знала его так хорошо, что порой забывала, насколько он привлекателен. Но юношеская привлекательность с годами переплавилась в грубоватую и суровую мужскую красоту.

Чувства их обострились, воздух между ними накалился. Но он стоял совершенно неподвижно, как истукан какой-нибудь. Она так сильно любит его и так отчаянно желает. Ну почему он такой упрямый?

– Раньше мы все время так делали, и ты, насколько я помню, никогда не возражал.

Челюсть его окаменела.

– Это не то же самое, Хелен, и ты прекрасно это знаешь. И перестань делать вид, что не понимаешь элементарного.

Его холодная отчужденность больно ранила. Она-то думала…

Она думала, что последние недели что-то значили. Думала, он начал прощать ее. Но это не она, а он сам по-прежнему живет в прошлом.

Хелен оттолкнула его, чаша ее терпения переполнилась. День за днем, неделю за неделей пыталась она подтвердить свою любовь, доказать, что она изменилась, а ему ни жарко ни холодно.

– Это не я упрямо цепляюсь за прошлое. Ты намерен до конца жизни наказывать меня за ошибки, которые я совершила в юности. Я сожалею о том, что произошло. Особенно о том, что не воспользовалась пятью минутами, что ты дал мне, чтобы распорядиться своей дальнейшей жизнью, что не отрезала себя от своих родных навсегда, что не покинула свой дом и не убежала с тобой, приняв твое предложение руки и сердца. Но я устала тащить свою вину на себе. Виновата была не только я. Если б ты дал мне возможность подумать… – Она обвиняюще взглянула в его потрясенное лицо. – Если б ты только дал мне понять, что испытываешь ко мне что-то помимо нежности, пяти минут могло бы хватить.

– О чем ты говоришь? Ты знала о моих чувствах.

– Знала? Откуда же я могла о них знать, если ты никогда ничего не говорил. Ты ни разу не сказал, что любишь меня. Я что, должна была сама догадаться?

Он вытаращил на нее глаза.

– Как ты могла не знать? Я же поцеловал тебя.

Она фыркнула.

– Ты дотронулся своими губами до моих и тут же отскочил как от зачумленной.

Ее сарказм уязвил его. Он чопорно произнес:

– Я выказывал тебе честь и уважение.

– Я не хотела чести и уважения, я хотела страсти. Я была юной романтической девушкой, а не монашкой. И осмелилась думать, что ты любишь меня. Но когда ты не пришел за мной, не дал мне второго шанса, я начала понимать, что ошиблась. Я ждала тебя, Магнус. Каждую ночь смотрела в окно, вглядывалась в темноту и гадала, нет ли тебя там. Несколько месяцев я находила предлоги, чтоб ходить по лесу. – Сердце ее сжалось, горячие слезы подступили к глазам. – Но ты так и не появился. Твоя гордость оказалась сильнее тех чувств, которые ты ко мне испытывал.

У Магнуса голова шла кругом от ее обвинений. Боже, возможно ли, что она не знала о его чувствах? Он мысленно вернулся в прошлое, поглядел на происшедшее ее глазами и понял, что это не просто домыслы с ее стороны, это так и есть. Он никогда не говорил, что любит ее. Даже ни разу не намекнул, как дорога она ему. Он полагал, что его поступков достаточно. Но даже и их она истолковала неверно. Не испытывал к ней страсти? Много она знает.

Он взъерошил руками волосы. Господи, ну и дела!

– Прости, я думал, ты знаешь о моих чувствах к тебе. Не только ты была молода. – Ему было как нож по сердцу, что ее брат – его враг – стал свидетелем ее отказа. – Моя гордость не позволила мне вернуться. К тому времени, когда я понял свою ошибку, было уже слишком поздно. Ты обручилась с моим другом… а потом вышла за него.

– Ты мог остановить меня. Но ты мне солгал. Ты был слишком упрям, чтоб признаться, что я все еще небезразлична тебе.

Его рот плотно сжался. Невозможно было не признать, что ему все еще слишком горько.

– Я не мог даже предположить, что ты послушаешь меня.

– Я была уязвлена, Магнус, мой разум пришел в смятение. Если я не была уверена в твоих чувствах раньше, могла ли быть уверена в них три года спустя? Я попыталась выяснить это, но ты сказал, что я тебе теперь безразлична. Я узнала правду только во время свадебного пира, когда увидела твое лицо. Тогда я поняла, что совершила ошибку. Уильям тоже понял это. И тогда…

Он не дал ей закончить. Гордон – последнее, о чем он хотел с ней говорить. Одно лишь его имя послужило грубым напоминанием. Безнадежность ситуации тяжкой ношей легла на плечи, сдавила грудь.

– Не важно. Мы оба наделали ошибок. Но я не пытаюсь наказать тебя. Я уже давно не виню тебя в том, что произошло.

– Тогда почему продолжаешь вести себя так, словно до сих пор не простил меня? Я знаю, ты любишь меня.

Он не стал этого отрицать. Но бывает, что любви недостаточно.

– Ты забыла про свою семью?

– Конечно, нет. Я же говорила тебе, что больше не позволю им встать у меня на пути. – Она шагнула ближе. – И я докажу это тебе, просто дай мне шанс.

Догадывается ли она, какой соблазн представляет? «Докажу это тебе». Боже, она его убивает. Он хочет ее каждой клеточкой своего существа. Хочет завладеть этими греховными алыми губами и показать всю страсть, которую так долго держал под замком.

Но она предлагает ему то, чего он не заслуживает: счастье.

Он отвернулся.

– Ты не все знаешь.

Она придвинулась еще ближе, вновь положила свою маленькую ладошку ему на грудь. Тело его сотряслось от этого прикосновения.

– Так расскажи мне.

– Не могу. – Стража. Гордон. Он не имеет права говорить ни о том, ни о другом. Эти секреты ему не принадлежат.

Она сжала губы.

– Это как-то связано с Уильямом, да? Ты считаешь свои чувства ко мне предательством? Но я никогда не принадлежала Уильяму. Я почти не знала его. Ты предпочитаешь память о друге – призрак – любящей тебя женщине из плоти и крови.

Чтобы подкрепить свои слова, она обвила его руками за шею, привстала на цыпочки и прижалась к нему мягким телом.

Иисусе. Его тело дернулось. Было такое чувство, будто он из кожи выпрыгнул.

Инстинктивно рука обвила ее за талию, обнимая и удерживая. Ее мягкие женственные формы так идеально слились с его контурами.

– Ты самый упрямый человек на свете. Но знаешь что? Я тоже могу быть упрямой. Я хочу тебя, Магнус, и намерена за тебя бороться.

В сумерках их глаза встретились. Это было ошибкой. Он почувствовал притяжение. Необоримый соблазн. Голова его опустилась. Всего один поцелуй. Один маленький глоток. Неужели это так много?