Книга Кунцельманн & Кунцельманн - Карл-Йоганн Вальгрен

Рабочее название серии фильмов было «Лоси и груди», что проливало некоторый свет на лосиную голову на стене. Непрерывно жуя антиникотиновую жвачку, Хамрелль пояснил, что они через неделю должны кое-что доснять в Смоланде, где деятельные туристические бюро создали нечто вроде лосиного зоопарка в Чевшё, куда немецкие туристы, желая набраться экзотических впечатлений, приезжали на так называемые лосиные сафари.

— Нам нужны снимки лосихи в период гона, — сказал он без намёка на иронию. — В нашей отрасли очень важны неожиданные детали.

«Я поменял прокладку в кране с горячей водой, а теперь хочу ебаться». Произнести эти слова совершенно естественно, стоя перед камерой, по мнению Иоакима, не смог бы ни один человек на земле. Но он догадывался, что здесь и заключена какая-то недоступная его пониманию эротическая фишка. Он был немало удивлён своей собственной способностью к адаптации, хотя смутно понимал, что вызвана она глубокой растерянностью… Сесилия бросила его ради женщины, его умерший отец — фальсификатор, ему необходимо как можно скорее освободить дом от этих людей… может быть, сыграло роль и содержимое бутылки виски «Баллантайн», выпитое им, чтобы отпустить тормоза… Ему вполне удалось усилием воли обуздать первичные ферментные реакции. Лихорадочно склеивающиеся тромбоциты в яростном конфликте с половыми сигнальными веществами словно бы спрятались куда-то, пока он имитировал движения в стиле Рокко и на расстоянии меньше метра, под лосиной башкой, созерцал апофеоз шведского греха. Поступающие в кровь моноамины не трогали его, он издевательски посмеивался над серотонином, допамином и даже над резким повышением уровня адреналина в крови. Короче говоря, это был закалённый горькой судьбой Иоаким Кунцельманн во всей своей красе…

Работу нельзя было называть чересчур напряжённой, если не обращать внимания на жар прожекторов и непривычные, иногда довольно замысловатые позы. Спустившись через час в кухню выпить кофе, он попытался убедить себя, что это всего-навсего работа, такая же, как и любая другая, такое же кофепитие, как и в любом другом месте, в обществе легко… ну, может быть, слишком одетых сотрудников, болтающих о вещах, о которых болтает во время перерывов на кофе вся нация: погода, розыгрыш лотереи, последний сериал…

— А ты меня не узнаёшь? — ободряюще спросил Кларенс, жуя бутерброд с ветчиной. — Ты не видел «Скольжение в Оре»? А «Щёлки под лупой» или «Школу верховой езды»? А «Ян Орган зачищает город»? Особенно интересен второй, я там играю все мужские роли…

Слегка притопленная в виски память услужливо подсказала и другие забавные детали, например разговоры, в которые никто бы не поверил: о барахлящих вибраторах, пирсинге клитора, наиболее эффективных смазках… И сплетни об актёрах-конкурентах — Самсоне, Янне Хедине… о функционере коммунистической партии Иоране Эурениусе, который начал было делать карьеру в начале тысячелетия, но его смешала с грязью пресса, якобы из морально-политических соображений.

— У него всё равно не стоял, — неожиданно заключил Кларенс. — Ему надо было заниматься только политикой, а порнуху пустить побоку. Я-то вначале был вышибалой в «Ша Нуар» в Стокгольме… Тогда владельцем был Карл Серунг[90], он-то и предложил мне первую роль, а потом всё покатилось как по рельсам. Не у Серунга, ясное дело, тот законченный псих. У Сандберга, Макса, Хамрелля…

Чего только не узнаешь, подумал Иоаким, надо просто оказаться в нужном месте в нужное время. Диссидентка Кайза продолжала нудить что-то о возмутившем её законе про секс-услуги, почёсывая при этом какой-то прыщик на бедре, но её никто не слушал — очевидно, у неё это была больная тема, которая всем уже успела надоесть.

Дженни, с наполовину покрытым татуировкой торсом, рассказывала о предстоящей поездке в Таиланд со своим бойфрендом.

— Мы с моим парнем хотим открыть там ресторан для веганов, — пояснила она — надо только ещё немного подзаработать.

Насколько Иоаким понял, речь шла о совершенно обычной деловой задумке — люди знают, чего хотят.

Тильде была самой молчаливой из всех. Она села на краешек стула и, к немалому удивлению Иоакима, достала из сумки вязанье.

— Свитерок для племянницы, — застенчиво объяснила она и больше не произнесла ни слова, пока Хамрелль не хлопнул в ладони и не громыхнул, что пора, дескать, браться за работу.

В самом необычном киноэпизоде своей жизни Иоаким появлялся с ключом Бако номер восемь в руке. В следующем кадре этот инструмент должен был послужить Тильде в качестве экзотического фаллоимитатора. К тому моменту, когда слесарь-сантехник, альтер эго Иоакима, появился в комнате, там уже успел образоваться змеиный клубок из тел трёх расшалившихся немецких студенток…

Хамрелль наскоро растолковал сценарный план последнего из декалогии порнофильмов — почему-то для окупаемости имело значение, чтобы их было именно десять. Тильде, Дженни и Кайза изображали трёх изучающих сексологию немецких девушек, приехавших в Швецию, чтобы в спокойной обстановке подготовиться к экзаменам. Дома у них, естественно, возможностей для серьёзных академических занятий не было, поскольку все три страдали тяжёлой формой нимфомании и при виде первого же попавшегося мужчины немедленно теряли голову. Короче говоря, в домашней обстановке они в основном занимались сексом, а не наукой. Но на шведском хуторе, где они поселились, тут же возник ряд проблем. Если верить натужной выдумке Хамрелля, Швеция была настоящим третьим миром — протекающие трубы, обесточки, лоси, похотливые аборигены… Когда свет и в самом деле выключили, они позвонили сексуально озабоченному электрику, который пришёл и всё наладил (эпизод с неоплаченными счетами Иоакима они с изобретательностью истинных документалистов ввели в сценарий, извлекая, таким образом, выгоду из необходимости). Важной движущей силой сюжета был тот факт, что студентки-сексологини обменяли слишком мало валюты, поэтому за услуги электрика (его роль исполнял Кларенс в наклеенной бороде) пришлось платить натурой. Электрические кабели тоже пошли в дело — их использовали в садомазохистских сценах. Ручка паяльника сыграла важную роль в последующей оргии, а в ящике с инструментами они обнаружили старые шведские порножурналы и листали их, пока не приходило время отсосать следующему работнику коммунального сервиса. Так и продолжалось, всё шло по сценарию, изобретательности которого мог бы позавидовать любой научный фантаст. На хутор, например, забрёл лось (зверя предстояло доснять позже в Смоланде), и девушкам, естественно, пришлось вызвать егеря. Потолок протекает — кровельщик тут как тут. Все эти роли исполнялись Кларенсом, обладающим впечатляющей способностью изменять голос, выражение лица и сексуальные предпочтения в зависимости от наличия или отсутствия накладной бороды. А когда наконец потёк кран (и возникла опасность, что потенциальным зрителям Кларенс уже поднадоел), тут и появился Иоаким Кунцельманн со своим многофункциональным ключом Бако и выпяченным подбородком.

Из-за осветительных приборов температура в комнате перевалила за тридцать. Пот тёк с Иоакима ручьями, и он всё более и более подвергал сомнению мотивы своего участия в этом проекте, вписывавшемся, впрочем, с потрясающей естественностью в мучительный абсурд его существования. Он только что подкрепился очередным стаканом виски и притворялся, что его волнуют интимные ласки женщины Кайзы, но тут его внимание внезапно привлёк донёсшийся с улицы звук. Прямо перед окном на приставной лестнице стоял, выпучив глаза, его сосед Сюнессон. Он был похож в вечерней темноте на Бестера Китона в роли канатоходца из немого фильма. Его, похоже, даже не пугал риск быть обнаруженным… В ту же секунду его увидела Тильде. И словно бы вся эта сцена была заранее вписана в сценарий, она издала пронзительный театральный визг, от которого задрожали стёкла. В этот момент Сюнессон и свалился, в ультрарапиде, продолжая стоять на падающей лестнице, он был похож на персонажа комикса.