Книга Месть драконов - Холли Лайл

— Или Большим Южным Трактом, или через Стригальный Мыс.

— Ну! Если пойдешь Ленивым Фарлонгом на Медленную Езду, то сэкономишь половину дня и трое ворот. Я так всегда домой езжу. Если поедешь этой дорогой, на второй день окажешься у гостиницы «Красный цветок». Она принадлежит моему кузену… если скажешь, что это я прислал тебя, не прогадаешь.

— И какое же имя назвать ему?

— Скажешь: от Тули. Он скостит тебе с платы целый окс.

— Спасибо тебе, Тули. Я напомню кузену о тебе.

Кейт услышала шлепанье вожжей и удар хлыста… одна из лошадей фыркнула. Телега дернулась и вновь покатила вперед. Прежде чем выехать из Калимекки, им предстояло миновать не менее полудюжины таких застав, и если Драконы уже начали разыскивать их, каждая последующая окажется опаснее предыдущей.

Это вернуло ее к мыслям о предательстве… и о Яне. Перед заставой, перед тем как пришлось умолкнуть, она о чем-то спрашивала Дугхалла. О чем-то, связанном с изменой. Кейт попыталась восстановить ход своих прежних мыслей и наконец вспомнила. Она спрашивала у Дугхалла, знакомил ли он Яна с Возрожденным, и дядя ответил утвердительно.

— Дугхалл, — спросила она. — Как мог Ян стать на сторону Драконов после встречи с Соландером? Конечно, каждый волен выбирать, но как мог он предпочесть их злобу и ненависть, как мог повернуться спиной к милосердию Соландера?

— Теперь это не важно.

— Как это не важно? — нахмурилась Кейт.

Она чего-то не понимала… Дугхалл не находил странным, что Ян мог обратиться ко злу после того, как искупался в море абсолютного счастья, тогда как ей самой подобное предательство представлялось невозможным.

— Я никогда не смогу предать Возрожденного, — сказала Кейт. Дугхалл уткнул лицо в предплечье.

— Боги, ты же ничего не знаешь! — простонал он.

— Не знаю? — Она поглядела на Ри — тот пожал плечами. — Чего я не знаю?

Помотав головой, Дугхалл зарылся лицом еще глубже. Хасмаль поглядел на старика, понял, что тот не собирается ничего говорить, и сел прямее, обратив к ней усталые, опухшие и покрасневшие глаза.

— Возрожденный умер, — сказал он.

Кейт попыталась найти в его словах хотя бы подобие смысла. Возрожденный умер? Нет. Тайные Тексты Винсалиса четко и точно описывали возвращение Соландера и восстание Драконов против него. Тексты предсказывали множество еще не совершившихся событий: будущие битвы между Соколами и Драконами, города, которые еще предстоит построить, и города, которые ждет гибель. И окончательную и полную победу Соландера над его древними врагами.

Раз Винсалис видел будущее настолько подробно, значит, он должен был написать и о таком событии, как смерть Возрожденного. Но этого он не сделал. Пророчества Винсалиса попросту не допускали подобной возможности.

— Этого не может быть, — пробормотала она.

— Как ты можешь знать, — вздохнул Дугхалл. — Ведь ты даже не являешься настоящим Соколом.

Он не глядел на Кейт и лежал, не показывая лица.

— Я знаю, что он не может умереть, потому что в таком случае все пророчества…

— Тебе не хочется расставаться с верой в них. — Старик сел и заглянул ей в глаза. — Но пророчества умерли вместе с Соландером. Светлое будущее, надежды Иберы и всего мира… всему этому не бывать.

Короткими, отрывистыми фразами, где каждое слово выдавало его отчаяние, он рассказал ей о том, что сумел выяснить. Когда Даня вошла с Возрожденным внутрь непроницаемого экрана, в контакте с ними остались только несколько Соколов. Пару стоянок спустя она вышла оттуда с младенцем на руках, но в теле Возрожденного пребывала уже не душа Соландера, а дух Дракона. Никто не знает, почему она сделала это. Но сомнений не оставалось: Возрожденный погиб, а с ним и будущее мира.

Кейт попыталась удержать эту мысль в голове. Но она не желала задерживаться. Кейт все думала об этом удивительном сиянии, о полной, не знающей осуждения любви, охватившей ее, когда она прикоснулась к душе младенца, и не могла смириться с тем, что его больше нет. Что душа Соландера разлучилась с телом. И что ее собственная кузина, мать младенца, либо убила его собственной рукой, либо позволила это сделать кому-то другому.

— Ты чего-то не заметил, — возразила она. — Не увидел, не смог увидеть; должно быть, он сумел скрыться… Ему угрожали Драконы, и он заэкранировался так, что ты теперь не можешь отыскать его. Что-нибудь в этом роде. Он не умер.

Дугхалл пожал плечами.

— Думай так, если хочешь. Я искал его. Я звал. Я обращался к нему через зеркало и кровь вместе с теми, кто был там, когда совершился этот ужас… Возрожденный умер.

Кейт попыталась представить себе, что именно означают слова Дугхалла… если он не ошибался. Они проиграли войну еще до ее начала. Заглянув в колодец безнадежности, в которой тонули сейчас Дугхалл и Хасмаль, она на мгновение испытала то безразличие, что приходит вместе с отчаянием. Признав утрату, она не сумеет ничего сделать. Если она согласится с тем, что Возрожденный умер и будущее безнадежно, то можно будет сдаться и предаться плачу над судьбами мира, чувствуя себя свободной от ответственности. Соблазнительная мысль… можно будет укрыться в каком-нибудь глухом уголке, и пусть мир сам заботится о себе.

Однако она не была создана для отчаяния. Чтобы выжить, стать взрослой, ей пришлось преодолеть слишком многое, и она не могла так просто признать поражение. Кейт решила, что будет и дальше жить и действовать так, как если бы Возрожденный не покидал этого мира и просто скрывался, защищая себя. Когда она сама, лично убедится в его смерти, лишь тогда она позволит себе погрузиться в отчаяние, но ни мгновением раньше.

Посмотрев в лицо сидящему рядом с ней Ри, она увидела, что из глаз его катятся слезы.

Глава 36

Драконы собрались за длинным столом в парадном зале Дома Сабиров, заняв все его пространство вплоть до самых стен; их было более двух сотен — завладевших самыми прекрасными сильными и безукоризненными телами, прежде принадлежавшими жителям Калимекки.

Присвоивший себе тело Криспина Сабира Дафриль стоял во главе стола: он остался бы их предводителем в любой плоти, какую бы ни взял, однако эта оболочка облегчала задачу. Тело могучего, привлекательного и знатного человека. Он поднял руку, и смолкли все шепотки, выражавшие страх и озабоченность.

— Я не забыл о том, что мы дали клятву не встречаться прежде, чем каждый из вас достигнет намеченной цели, однако нынешняя встреча вызвана тем, что всем нам угрожает опасность. Меллайни забрали от нас, и возвратить ее к нам может лишь истинное чудо.

Заметив смятение, овладевшее его собратьями, Дафриль прекрасно понял его причины. Неожиданная и ужасная утрата терзала страхом и его собственное нутро.

— Что это означает — «забрали от нас»? — спросила утонченная красавица с эбеновой кожей и золотыми глазами. Дафриль еще не определил, кем именно является эта девица — конечно, это кто-то из младших Драконов, быть может, Танден, Шорри или Луше, — однако ей нельзя было отказать во вкусе, проявленном при выборе тела. Плоть ее соответствовала и его собственным, Дафриля, вкусам до мельчайших подробностей и, так сказать, представляла собой улучшенный вариант того, что он мог себе представить. В мыслях его на миг возникла картинка их совместного, его и ее, самодержавного управления Матрином, и это привело его в восторг. Дафриль решил, что, предварительно убедившись в принадлежности этой особы к числу восхищавшихся им и потому приемлемых для него молодых чародеек, он объявит ей о своем намерении выбрать ее в качестве консорта.