Книга Сияние луны - Лайан Герн

Я не ночевал в доме Шигеру ни в ночь после землетрясения, ни в последующие дни: боялся приблизиться к нему из-за страха увидеть одни развалины. Мы с Миеси расположились в сохранившейся части резиденции. Через четыре дня после ужина пришел Кенжи и сказал, что ко мне гости. Он широко улыбался, и я подумал, что это Шизука с новостями от Каэдэ.

На самом деле то были служанки из дома Шигеру – Шийо и Харука. Они выглядели изможденно и болезненно. Увидев меня, Шийо чуть не умерла от радости. Обе опустились к моим ногам, но я заставил их подняться, обнял, и слезы побежали по щекам женщин. Мы не могли и слова произнести.

Наконец Шийо сказала:

– Идемте домой, господин Такео. Дом ждет вас.

– Он устоял?

– Сад разрушен – его смыло рекой, – а сам дом цел. Завтра мы приготовим его к вашему возвращению.

– Я буду завтра вечером, – пообещал я.

– Вы тоже, господин? – спросила она у Кенжи.

– Почти как в старые времена, – ответил он, улыбаясь, хотя мы все знали, что прошлого не вернуть.

На следующий день мы с Кенжи взяли Таку и охрану и пошли по знакомой улице. Зенко оставили в резиденции. Обстоятельства смерти Араи привели его в удрученное состояние. Я беспокоился о нем, видя его смятение и горе, но не нашел времени поговорить серьезно. Подозреваю, он считал гибель отца недостойной и винил за это меня. Возможно, винил или презирал даже за то, что я сохранил ему жизнь. Я сам не знал, как к нему относиться: как к наследнику великого полководца или как к сыну человека, который меня предал. Лучшим выходом казалось держаться от него подальше и отдать на службу семье Эндо Шикары. Оставалась надежда, что его мать, Шизука, жива. Когда вернется, тогда и обсудим будущее ее сына. В Таку я не сомневался: он будет первым ребенком-шпионом, каких я мечтал тренировать и брать на работу.

Землетрясение не затронуло район вокруг моего старого пристанища, в садах жизнерадостно щебетали птицы. Я ждал момента, когда услышу пение дома и реки, вспомнил, как впервые увидел на углу Кенжи. С тех пор песня изменилась: ручей забился, водопад высох, зато река по-прежнему ласкала стену и набережную.

Харука собрала дикие цветы и несколько хризантем. По обыкновению поставила их в ведра на кухне, и острый осенний аромат смешался с запахом грязи и гниения от реки. Сад был разрушен, рыба подохла. Шийо вымыла и отполировала соловьиный этаж. Ступив на него, я услышал под ногами знакомую песню.

Комнаты на первом этаже разрушил водный поток, и служанка уже начала убирать там и класть новые циновки. Наверху все было в полной сохранности и сверкало чистотой, как в день моего первого прихода, когда я очаровался домом Шигеру и им самим.

Шийо извинилась за то, что в бане нет горячей воды, но мы с радостью омылись и холодной. В хозяйстве нашлось достаточно еды для роскошного ужина и несколько бутылок вина. Мы ели в верхней комнате, как часто бывало в прошлом. Кенжи смешил Таку рассказами о моих неудачах в учении, о моем непослушании. Меня переполняли печаль и радость одновременно, я улыбался, а из глаз текли слезы. Каким бы великим ни было мое горе, дух Шигеру теперь покоится с миром. Я ощущал присутствие тихого призрака, который радовался вместе с нами. Убийцы уничтожены, Ято доставлен домой.

Таку заснул, мы с Кенжи распили еще одну бутыль вина, наблюдая за движением луны. Ночь выдалась холодной, утром будут заморозки. Мы закрыли ставни и легли спать. Сон был тревожный, видимо, из-за вина, и я пробудился перед самым рассветом от незнакомого звука.

В доме стояла тишина. Рядом дышали Кенжи и Таку, в комнате внизу – Шийо и Харука. Мы поставили караульных у ворот, там осталась пара собак. Стражники разговаривали полушепотом. Наверное, это они меня разбудили.

Я лежал и прислушивался. С началом дня темнота почти рассеялась. Померещилось… Я встал и пошел в отхожее место, решив потом вздремнуть еще час-другой. Тихо спустился по лестнице, открыл дверь и шагнул наружу.

Не утруждая себя осторожностью, я ступил на соловьиный этаж, и как только он запел, стало ясно, что за звук вырвал меня из сна: один шаг по дощечке. Кто-то пытался проникнуть в дом, но испугался наделать шума. И где же он теперь?

Разум быстро заработал: «Надо разбудить Кенжи, по крайней мере, взять оружие», и тут из затуманенного сада вышел и встал передо мной мастер Кикут Котаро.

Раньше я видел его только в выцветших голубых одеждах, маскировавших Котаро во время путешествий. Теперь он был в темном боевом костюме Племени, и вся потаенная сила отражалась в осанке и выражении лица: воплощение враждебности, неумолимости и жестокости.

– Полагаю, твоя жизнь принадлежит мне, – произнес он.

– Вы подорвали всякое доверие к себе, приказав Акио убить меня, – возразил я. – С того момента все наши договоры не действуют. К тому же вы не имели права предъявлять мне какие-либо требования, скрыв, что это вы убили моего отца.

Котаро презрительно улыбнулся.

– Верно. Это я убил Исаму. Теперь мне ясно, отчего он тоже проявил неповиновение: из-за крови Отори, которая течет в вас обоих.

Он полез за пазуху, и я отскочил, ожидая ножа, однако в руке оказалась короткая палочка.

– Я вытащил этот жребий, – сказал Котаро, – и подчинился приказу Племени, несмотря на то, что мы с Исаму были двоюродными братьями и близкими друзьями, несмотря на то, что он отказался защищаться. Вот истинное послушание.

Взгляд мастера застыл у меня на лице. Видимо, он пытался погрузить меня в сон, а я был уверен в своей способности устоять, но не пересилить его, как мне удалось в Мацуэ. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, не в силах одержать победу.

– Вы убили его, – сказал я. – И в смерти Шигеру вы тоже замешаны. Зачем только нужна была смерть Юки?

Он нетерпеливо зашипел и молниеносным движением бросил палочку на землю и достал нож. Я уклонился в сторону и громко позвал на помощь, не питая иллюзий, что справлюсь с ним в одиночку и без оружия. Пока не прибежит подмога, придется бороться голыми руками, как некогда с Акио.

Котаро подался за мной, сделав обманный выпад, и затем с невероятной скоростью появился с другой стороны, чтобы схватить меня за горло. Однако я предугадал такой ход, увернулся и ударил назад ногой. Попал чуть выше почки и услышал недовольный вздох. Затем я прыгнул над ним и ударил правой рукой по шее.

Снизу скользнул нож, отсек мне два пальца, мизинец и безымянный, и вспорол ладонь правой кисти. Это была моя первая настоящая рана, и боль оказалась ужасней, чем я ожидал. Я на мгновение стал невидимым, но меня выдала кровь, растекаясь по соловьиному этажу. Взывая о помощи к Кенжи, к стражникам, я раздвоился. Двойник покатился по полу, а я попытался левой рукой выцарапать Котаро глаза.

Он успел наклонить голову, и я ударил по руке с ножом. Котаро с молниеносной скоростью отпрыгнул и вновь бросился на меня. Я пригнулся за секунду до удара в голову и прыгнул. Все это время я боролся с болью: стоит поддаться ей на мгновение, и я труп. Соображая, что делать дальше, я услышал, как открылось окно наверху, и оттуда вырвалось нечто невидимое.