Книга Одной ногой в могиле - Джанин Фрост

— Довольно, Криспин! Кэт теперь моя, так что убери рукии убирайся.

Кости еще крепче обнял меня:

— Боюсь, что не могу согласиться. Моим рукам большенравится там, где они теперь.

— Ты с ума сошел? — Джэн спрыгнул на арену. Будьон человеком, его бы уже удар хватил. — Что это такое? Ты смеешьоспаривать у меня женщину, которую едва терпишь? Которую годами не видел? Нетак должен вести себя новый вождь на глазах у своих людей! Или тут что-токроется? Это что, предлог, чтобы начать со мной войну?

Кости ответил Джэну уверенным взглядом:

— Я не хочу начинать с тобой войну, Джэн, но если ты ееначнешь, то я закончу. Все очень просто. Я не позволю тебе ее принуждать, но,если она предпочтет тебя, я уйду. Так что, милая, с кем тебе лучше? Со мной илис Джэном?

— С тобой, — без запинки ответила я и коварноулыбнулась Джэну. — Прости, но ты не в моем вкусе. Да еще похищение моихдрузей в надежде сделать из меня боевой трофей… Не спортивно!

— А помнишь, как ты зарезала моего друга Магнуса, Кэт?Ты только что решила судьбу одного из своих друзей…

Джэн достал сотовый телефон и, набирая номер, продолжал:

— Если ты откажешься от Криспина, я, возможно, ипозволю себя уговорить оставить его в живых. Но твое предложение должно бытьдьявольски соблазнительным, потому что я очень зол. Иначе жребий решит, кого изтвоих казнят мои люди.

Я услышала первый гудок в трубке Джэна. Потом раздался голосТэйта:

— Хэлло! — весело крикнул он. — НомерФрансуа…

— Передайте трубку Франсуа! — рявкнул Джэн.

— Эй, дружок, — крикнула я громко, чтобы слышнобыло в трубке, — с тобой Джэн говорит. Поведай ему хорошую новость.

Из трубки вытек смешок Тэйта:

— Привет, Джэн! Франсуа сейчас не может подойти ктелефону. Он связан… и в груди — серебряный кол.

Джэн со щелчком закрыл телефон, и его лицо превратилось вледяную маску ярости.

— Нет у тебя никаких заложников, Джэн, — четкопроговорила я. — Зато у меня их несколько.

37

Джэн уставился на Кости, словно был готов немедленноброситься на него.

— Ты меня предал! — прорычал он.

Кости не дрогнул:

— Я предпринял необходимые шаги, чтобы ты не смогпринудить Кэт к неразумному решению. Мы живем не в восемнадцатом веке. Нынче нев моде манипулировать женщинами, чтобы залучить их к себе в постель.

— Если хочешь вернуть своих мальчиков, Джэн, —продолжила я, — придется оставить меня и моих людей в покое. Я никого изтвоих не убила, верну в целости и сохранности. Но прежде я хочу услышать твоеобещание — больше меня не беспокоить. Ну, как? Ребята или еще одноподтверждение твоей крутизны?

Джэн скользнул взглядом по рядам множества лиц, застывших вожидании его решения. Затем остановил взгляд, пылавший неподдельной яростью, наКости и, наконец, на мне.

— Хорошо сделано, Рыжая Смерть, — повторил он,однако теперь в его голосе звучала горечь. — Как видно, я опять недооценилтебя… и твои способности. — Он пронзил Кости новым изумрудным лучом имахнул рукой. — Договорились! Можешь уйти.

Кости с улыбкой взял меня под руку, но я уперлась каблуками.

— Не спеши так, — сказала я и глубоковздохнула. — Сперва уладим еще одно дельце.

— Котенок, что ты делаешь? — тихо спросил Кости.

Я не смотрела на него, целиком сосредоточившись на Джэне.Если бы я заранее предупредила Кости о задуманном, он стал бы спорить. Заявилбы про опасность или вовсе отказался бы подпустить меня к Джэну. Он не понимал,что, поскольку я зашла так далеко, просто не могу не сделать того, чтособиралась.

— Я знаю, что вампиры могут вызывать своих старших надуэль. Джэн, я вызываю своего отца, Макса. Ты здесь, значит, и он неподалеку.Давай его сюда! Я, как вампир, пользуюсь своим правом вызова!

Кости застонал. В его стоне я расслышала что-то вроде: «Чертвозьми, Котенок!» Джэн, к моему удивлению, рассмеялся. От всей души. Будтоуслышал от меня самую забавную на свете шутку. У него даже розовые слезывыступили в уголках глаз. Он утирал их, умирая от смеха.

— Какого хрена ты так ржешь, — возмутилась я.

— Все слышали? — спросил Джэн, насмеявшись иобводя взглядом зрителей.

Лицо стоявшего рядом Кости окаменело.

— Надо было поговорить со мной, Котенок, —процедил он.

— Ты велел бы мне подождать, — прошипела я вответ.

Джэн снова расхохотался:

— Да уж, он бы велел, Кэт! Видишь ли, ты только чтопризнала, что считаешь себя вампиром. Криспин в курсе, что это значит, как ивсе присутствующие. Как вампир, Кэт, ты отныне принадлежишь мне, и я будублагодарен Криспину, если он оставит в покое моего человека.

— Я вызвала Макса! — сердито крикнула я. — Ион должен принять вызов. Если убью его, я, черт подери, — свободныйвампир, и никто мне не хозяин!

Джэн опять расхохотался, а Кости, судя по брошенномувзгляду, готов был меня придушить.

— Ох, куколка, ты кое-что напутала. Ты могла бы вызватьМакса и получить у него свободу, будь он главой собственной линии. А он подмоей властью. Ты же, как новичок в линии, не вправе бросать мне вызов в течениегода. Этот закон был введен, чтобы помешать неразумным младенцам-вампирам впервый год нарываться на противников, которые им не по силам, — любезнопояснил Джэн. — Так что, оказывается, не было нужды похищать твоих людей:ты сама сдалась. И, боюсь, у тебя впереди еще триста шестьдесят пять дней наобдумывание своего вызова. Я подумаю, чем заполнить это время…

Ухмылка Джэна говорила, что пара недурных идей у него ужеимеется.

Я выругалась про себя. Проклятие! Почему я не узналапобольше обо всех этих законах и порядках, прежде чем радоваться собственнойвыдумке? И почему позволила слепой жажде мести заставить таиться от Кости?Менчерес был прав: месть — самая пустая из эмоций. Кажется, она к тому жетолкает людей на невероятные глупости.

— Я уже принадлежу Кости, — сказала я, в отчаянииразыгрывая последнюю карту. — Он кусал меня и проделывал со мной в постеливещи, которые в некоторых штатах караются законом!

— Происхождение бьет право собственности, милая мояСмерть, — шелковистым голосом отозвался Джэн. — Хотя у Криспина,безусловно, останутся о тебе приятные воспоминания… Но лишь воспоминания.

— Разреши тебя поправить, Джэн, — ответил Кости,выпрямляясь. — Ты прав, происхождение выше права собственности. Но у тебянет никаких прав на нее, если она — моя жена!

Джэн, кажется, смутился. Как и я.