Книга Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов

И наконец жена. В дворянской среде уже складываются свои устои, и правила. Держа в уральской глуши свою жену, нечего и думать на хороший прием в обществе, и уж подавно о выгодной партии для отпрыска. Можно конечно прожить и затворником чахнущим над собственным златом, но что это за жизнь. Словом за посещение ассамблей выступало множество факторов и Демидов предпочитал ими не пренебрегать.

— Акинфий Никитич, какой вопрос тебя волнует? Ведь вижу же, что не просто так подошел, — Когда они отошли в сторону, по просьбе Демидова, поинтересовался Петр.

— Государь, как ты мог подумать подобное обо мне. Нешто я мог не засвидетельствовать свое почтение.

— Ладно, Акинфий Никитич, убедил. А теперь выкладывай, что за дело? Ведь вижу же, задумал чего‑то.

— Петр Алексеевич, на днях я наблюдал на Неве странное такое судно.

— Не только ты наблюдал, — не без удовольствия поправил Петр.

Действительно, зрелище выдалось знатным. Это как раз испытывали судно с кономашиной Батищева. Результаты Петра порадовали. Во первых, машина оказалась дешевле той, что использовалась на первом судне, с завозными якорями. Настолько дешевле, что установка фактически двух машин, с двумя поворотными платформами, обходилось дешевле, чем одна на первенце. И скорость оказалась в два раза выше.

Устройство двух машин обуславливалось тем, что одна смена лошадей могла работать не более четырех часов, дальше это уже было насилием над животными. При замене лошадей машину приходилось останавливать, соответственно останавливалось и само судно, которому в этом случае приходилось бы становиться на якорь. Поэтому к гребным колесам было подведено два привода, от двух колес. Второй привод включался в работу при работающем первом, а когда лошади входили в ритм, первый отключали и выпрягали уставших лошадей. Далее процесс повторялся и судно не останавливалось, двигаясь в стоячей воде со скоростью в шесть–семь верст.

Но на этом пожалуй преимущества и заканчивались. Первая модель, идея самого Батищева, была более массивной, но зато и груза брала вчетверо против второго варианта. Кроме того могло вести на буксире в пять раз большее количество расшив[19]с грузом. Как показала практика этого года, за одну навигацию такое судно могло совершить два рейса из Рыбинска в Астрахань и обратно, что вдвое больше существующей ныне практики использования бурлаков. По расчетам, новое судно с гребными колесами могло делать три рейса, но при этом грузов перевозило бы в три с половиной раза меньше.

Стоит ли говорить о том, что первый вариант для доставки грузов речным путем был куда более предпочтительным. К тому же, помимо огромных объемов, такая транспортировка была куда дешевле, и требовала людских ресурсов в пять–шесть раз меньше. Прекрасное подспорье в условиях постоянно увеличивающегося грузооборота.

Впрочем, отказываться от судна с гребными колесами Петр и не думал. Да, прибыль не столь высока, хотя и малой ее не назовешь. Но зато есть неоспоримые преимущества в виде большей скорости и независимости от берегов. Его можно было использовать и в качестве парома, что на широких реках отнюдь не будет лишним. А еще, имея меньшие размерения и осадку, оно прекрасно подходит для транспортировки грузов в верховьях Волги и далее до Санкт–Петербурга.

В общем и целом, использование только одного судна с завознями с каждого рейса в один конец приносило дохода в шестнадцать тысяч рублей. И это при довольно низких ценах, всего лишь пять копеек за перевозимый пуд. За сезон прибыль должна была составить шестьдесят четыре тысячи серебром! К слову заметить, стоимость всего каравана, вместе с оснасткой и вооружением (куда деваться, лихие людишки никак не желали переводиться) в двадцать одну тысячу рублей.

В настоящий момент на волжских казенных верфях уже было заложено десять судов с машинами уже по новому образцу, и потребное количество расшив. Так что, с приходом весны заработает государственная транспортная компания. При объявленной Петром монополии на подобные суда, дело обещает быть крайне выгодным. По сути, только эти перевозки выступят серьезным соперником даже добыче серебра на Алтае…

— Твоя правда, Петр Алексеевич, наблюдал не только я. Но думаю, что по настоящему заинтересовало это дело, лишь меня.

— С чего такая уверенность, Акинфий Никитич? — Весьма наигранно удивился император.

— Так все от косности наших купцов. Им идеи мало. Нужно чтобы то дело показало себя на практике и действительно оказалось стоящим. Шутка ли столь значительные вложения разом. А потом, река дело такое, может обогатить, а может и по миру пустить. Наш купец как мыслит. Справить расшиву, сплавить по реке с грузом, да вернуться обратно не пустым, а там можно расшиву разобрать да продать частями, вернув чуть не все затраты на строительство. От того и строят расшивы без должного усердия. А чаще так и вовсе строят расшиву только на один рейс.

— А ты выгоду враз видишь. Не даром дед всегда и всюду нахваливал и тебя, и батюшку твоего. Да только, суда те строятся лишь казной и казной же пользованы будут, — бескомпромиссно заявил молодой император.

При этих словах, настроение Демидова несколько испортилось, что не скрылось от Петра. Понять промышленника не сложно. Прошлая встреча с государем обошлась ему довольно дорого. Более того, Петр не сомневался в том, что потерял бы доверие этого человека, не употреби те деньги по назначению, как и обещал. К тому же, векселя с оговоренными условиями, за подписью императора, делали Демидова не просто вкладчиком банка, а кредитором самого государя.

Демидовы были весьма разносторонними личностями. Несмотря на то, что являлись заводчиками, они не упускали возможность заработать лишнюю копейку, занявшись чем‑нибудь сторонним. К примеру, взялись за солеварение, весьма доходное дело в России, несмотря на то, что вся соль сдавалась в казну, по твердым ценам. Мог ли не рассмотреть новую золотую жилу такой человек? Вот уж вряд ли. А риск. Уж кто, кто, но Демидовы рисковать умели, причем с дальним расчетом.

Демидов и впрямь расстроился. После этого клятого вклада в банк, пришлось затягивать пояс чуть не до хребта. Опять же, если раньше утаивал доходы, теперь то веселье закончилось, учетчики государевы как с цепи сорвались. Нет, что‑то утаить и сейчас выходит, но былого раздолья уж нет. Что бы там не думал Петр Алексеевич, а нынче у Демидова со средствами не так привольно. Но с другой стороны, где‑то даже интересно стало. Как в младую бытность, когда с батюшкой Невьянск поднимали. Словно и не разменял шестой десяток.