Книга Бульдог. В начале пути - Константин Калбазов

Надо заметить, что этот земляной плод в России оказался прямо‑таки камнем преткновения. Мало того, что народ воспротивился этой культуре, оказавшейся необычной на вкус, сильно отличающейся от репы, так люди еще и имели поддержку со стороны Церкви. Причем в данном вопросе отчего‑то священники проявили завидную солидарность со старообрядцами. А казалось бы, никогда и ни на какие вопросы у них не будет общих взглядов. Впрочем, это перегиб. Общего у них как раз очень много, а по факту так и все, за исключением частностей. Но именно эти частности…

Как бы то ни было, но они встали единым фронтом против распространения такой нужной культуры как картофель. Не сказать, что его совсем уж не потребляли в России. Например у Петра он регулярно появлялся на столе. Правда отчего‑то его ему подносили с сахаром, что ему вовсе не понравилось. А вот с солью, да маслицем, совсем иное дело. Не редкостью он был среди угощения знати. Но это все не то.

Петр видел картофель именно на столе простого люда. Подобному воззрению способствовало то простое обстоятельство, что картофель имел просто фантастическую урожайность, при сравнительно невысокой у иных культур. Шутка ли от пятнадцати до двадцати пудов против одного посаженного, даже репа, конкурентом которой он по сути и должен был стать, не могла противостоять ему. И ведь это при условии, если забыть о куда большей сытости картофеля. Может он и не является решением всех бед, но в то, что это большой шаг к изгнанию голода из домов своих подданных, молодой император верил твердо.

Дед то же пытался внедрить новую культуру, найдя этот плод весьма полезным. Да только у него ничего не вышло. Всех в бараний рог мог скрутить. Колокола со звонниц срывал. За гробы и бани налоги с народа тянул. Бороды пошлинами обложил. Но заставить народ есть картофель не сумел. В чем причина такого единения и неприятия, было совершенно не понятно.

Впрочем, возможно возьмись дед за это дело с тем же пылом, с каким брался за многое, то скорее всего результат был бы. Он был человеком небывалой воли и целеустремленности. Однако, факт оставался фактом, картофель в России принимать не хотели.

Скрутить в бараний рог и заставить? Можно конечно попробовать, вот только выйдет ли из этого толк? Очень сомнительно. И потом. Деда откровенно боялись. Старообрядцы так и вовсе ненавидели, называя его антихристом. Впрочем, остальные от них не больно‑то отставали. Петр же, после своего счастливого выздоровления пользовался у народа любовью. Все свои беды народ связывал со знатью и соратниками покойного императора, но никак не с молодым государем.

Потерять эту любовь заставив людей есть картофель и во многом решить вопрос с голодом? Ну уж нет. Любовь людская дорогого стоит. Конечно он верил, что это пойдет только на пользу, и в принципе был готов к тому чтобы толкать, тащить и волочь к лучшей жизни, даже если люди сами не видели своего счастья. Но ведь это можно делать и иначе, не обязательно из под палки.

Молодой император решил идти иным путем. По империи начали расползаться слухи о том, что картофель просто небывалое лакомство, кое доступно только знати. Мол Петру Алексеевичу был знак от Господа о том, как можно накормить богоизбранный народ. Он даже издал указ о том, чтобы никто не препятствовал разведению картофеля, дабы простой люд мог вкушать сей плод, превосходящий репу, и куда более плодоносный. Но знать тот указ спрятала подальше, чтобы только им вкушать картофель. А что Церковь? В гневе за деда государя, коий много греховного натворил да множество притеснений им учинил, они всегда готовы царю батюшке вредить. А нешто он в ответе за дела дедовы?

Надо ли говорить о том, что слухи среди простого народа распространялись людьми Ушакова. Для этого у него уже имелся хороший механизм в виде смотрящих и их помощников. Для всех незаметные, к властям не имеющие никакого отношения. И потом, для распространения этих слухов много не надо. Хотя, не помешало бы некое подтверждение.

В качестве него выступило то, что на барских столах и впрямь не реже раза в неделю бывал этот самый картофель. И посадки его имелись близ усадьбы. Не так чтобы и много, но были. И вкушая тот картофель, господа следили за тем, чтобы прислуга к нему не прикасалась, а лишь готовила. Остатки же строго настрого должны были уходить в помои.

Нет, никакого указа по этому поводу не было. Просто среди знати так же распространились слухи о том, что император видит в том овоще еду утонченную господскую, так как сам потребляет картофель по нескольку раз в неделю и сильно жалует. Не престало ему, императору, есть пищу простолюдинов.

Звучит как‑то противоречиво. К тому же, хлеб он везде одинаков и на императорском столе и на крестьянском. И тем не менее, слухи эти крепли день ото дня. Мало того, бывая на званых обедах или попросту в гостях, Петр неизменно просил блюдо из картофеля и сильно злился, когда такового не оказывалось. Случалось и такое, что гневно поднимался из‑за стола, покидая дом, оставляя хозяев в сильном замешательстве, и порога больше не переступал.

Причем бывал он далеко не только в столичных домах, но и имения какие посещал, да еще и не упреждая наперед. Посещал он не только именитые дома, но бывал и в малых усадьбах. Правда, справедливости ради нужно заметить, что пока не далее Новгородской губернии. Но слухи крепли день ото дня и запасы этого самого картофеля стали появляться повсеместно. Мало того, из уже вошедшего в моду плода старались готовить все новые и новые блюда.

Не забыл Петр и о церкви. Феофану было строго указано, дабы в церквях никаких проповедей против картофеля отныне не велось. Указано на словах, а вот ответить за своеволие он мог вполне реально. Нет, Петр вовсе не собирался заручаться помощью Церкви в этом вопросе. Поди переиначь попов, которые уж высказали народу свое категоричное мнение. Да они скорее на муки пойдут. Во всяком случае таковых найдется немало. Но императору хватило бы и того, что священнослужители не станут мешать…

— Славно получилось, — не без удовольствия вздохнув, произнес Петр. — И ведь ничего особенного, а пальчики оближешь.

— Поверишь ли, Петр Алексеевич, но и сам не ожидал, что так выйдет. Ведь ничего мудреного.

— Твоя правда, Петр Семенович.

Отдал должное блюдам, пригубил малость молодого вина, пообщался с людьми, причем беседы не всегда были светскими. Что поделать, дела государственные не отпускали ни на час. Впрочем, ничего удивительного в деловых разговорах на ассамблеях не было. Иное дело, что подобные беседы могли иметь только предварительный характер. О том, чтобы вот так, походя, за развлечениями и танцами кто‑то ударил по рукам, Петр еще не слышал.

— Здравия тебе, Петр Алексеевич.

А вот встретить на ассамблее Акинфия Никитича, Перт откровенно не ожидал. Нет, ничего удивительного в том не было. Демидов каждый год бывал в Санкт–Петербурге. Просто бывало это редко. Оказаться в столице и не посещать ассамблеи? Нет, подобного Демидов себе позволить не мог. С одной стороны необходимо поддерживать отношения, с другой выводить в свет супругу, пусть даже младший сын еще слишком мал. Молодость это такой недостаток который с годами проходит сам. И тогда встает вопрос о том, чтобы устроить будущее своего чада наилучшим образом.