Книга В плену страстей - Ферн Майклз

– Мне нужно забрать у Фаррингтона драгоценности и немного денег на карманные расходы, тогда я смогу устроить свою жизнь, – делился планами Малькольм. – А за тебя, моя маленькая птичка, заплатят хороший выкуп. Сара сказала, что твой брат – капитан этого корабля.

По щекам Рэн потекли слезы. Она проиграла и осталась совсем одна. Калеб не даст за нее ни гроша. Ему сейчас не до нее: у него есть Сара и будущий ребенок…

– Интересно, во сколько тебя оценит твой брат? – продолжал Малькольм. – Я пойду наверх, выясню, как обстоят дела, посмотрю, смогу ли найти еду и воду, и вернусь за тобой.

Он повернулся и исчез за дверью. Через несколько минут Уэзерли уже карабкался по трапу к люку, который приподнял очень осторожно. Он несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух и почувствовал сильное головокружение.

Солнце уже клонилось к закату. На палубе никого не было видно. До наступления темноты оставалось около часа.

Уэзерли заметил двухместный ялик, который висел на канате у правого борта. Он решил, что заберет Рэн с собой и они уплывут на этой лодке вверх по реке. Как только девушка будет спрятана в безопасном месте, он сразу заявит о себе, разыщет капитана ван дер Риса и назовет свою цену. А потом устроится как король на одном из островов. Со временем люди научатся понимать, что он власть, сила, с которой необходимо считаться. За деньги можно купить все – красавец ты или урод.

Малькольм поднял голову. Темные облака закрыли лунный диск, и, воспользовавшись этим, Уэзерли стал пробираться к рулевой рубке. Он смеялся про себя. Глупый охранник наверняка уже напился до чертиков! Малькольм тихо подкрался сзади и напал на часового, схватив его за горло и сбив с ног. Он принялся колотить голову моряка о палубу, пока тот не затих. Этот человек был надолго выведен из строя, а когда он придет в себя, Малькольм и Рэн будут далеко, к тому же теперь Уэзерли был вооружен.

Малькольм заскочил на камбуз раздобыть какой-нибудь еды, а затем направился к ялику, который спустил на воду.

Удовлетворившись, что все идет по плану, Уэзерли расслабился и глубоко вздохнул. Несколько часов изнурительного плавания – и он будет далеко в верховьях реки. Он найдет надежное место, чтобы спрятать ялик, а потом отправится пешком в лес. Рэн придется держать связанной, чтобы не убежала. К следующей ночи он сможет вернуться в порт и потребовать выкуп за нее. Все получилось так, как он и рассчитывал.

* * *

Рэн не испытывала страха, но сходила с ума от бессилия. Теперь она знала, что Малькольм не убьет ее, зато вполне может поставить в такое положение, что лучше бы ей умереть. И Рэн ничего не могла поделать, что еще больше разъяряло ее. Когда Уэзерли открыл дверь, в глазах ее горела такая ненависть, что если бы взгляд мог убить, Малькольм уже упал бы замертво.

Он рывком поднял девушку на ноги и толкнул вперед. Рэн не сопротивлялась: не было никакого смысла действовать ему на нервы. Уэзерли вывел ее на палубу и подтолкнул к борту, за которым их ждал ялик.

– Вниз по трапу! – приказал он, развязывая ей руки. – Одно неверное движение – и ты станешь уродиной по сравнению со мной. Я иду следом! – зловеще добавил он.

Рэн потерла затекшие запястья и сделала, как было велено. Она почти задыхалась от кляпа во рту.

Малькольм, не теряя времени, оттолкнулся от корабля, стал грести, глубоко погружая весла в воду, и вмиг вспотел от усилий. С каждым взмахом весел Рэн проклинала его про себя. Боже, как же она его ненавидела! Надо было каким-то образом удрать от него, но такой возможности не подвернется, пока она связана, и Малькольм не спускает с нее своего единственного глаза. Как только Уэзерли бросил ее в ялик, он связал девушке не только руки, но и ноги. Если вдруг он взбесится и сбросит Рэн в воду, она умрет в считанные секунды. Самое лучшее сейчас – лежать тихо и ни в коем случае не злить его.

Рэн расслабилась и как наяву увидела лицо Калеба. Как хорошо ей было тогда лежать в изгибе его руки… Каким нежным и страстным он был… А она повела себя как дура. Нужно было бороться с Сарой и отстаивать свои права. Вместо этого Рэн попросту сбежала, самоустранилась, а надо было пойти к Калебу, открыть ему душу; он бы выслушал и понял ее. Теперь же он потерян навсегда. Калеб женится на Саре, потому что она беременна, и часть жизни Рэн закончится. Она никогда уже так не полюбит, как любила Калеба. Он был ее судьбой. Сирена это понимала, и сама Рэн это знала. Почему же Калеб отвернулся от нее? Ведь говорил, что они половинки одного целого…

* * *

Стоя у свежевырытой могилы, Калеб устремил взор на свой корабль, стоявший на якоре. Его вдруг охватило такое чувство, что если он напряжет зрение, то сможет рассмотреть Рэн. Обозвав себя идиотом, капитан сосредоточил внимание на печальной церемонии.

Обри, лорд Фаррингтон, отправлялся в последний путь. Калеб настоял, чтобы его похоронили на земле, потому что знал, как старик не любил моря. На похоронах присутствовала вся команда. Матросы, склонив головы, ждали, пока капитан подберет нужные слова.

Прочистив горло, Калеб просто произнес:

– Обри был моим другом. Единственный его грех заключался в том, что он слишком сильно любил жизнь и приключения, за это я прошу у Бога прощения от его имени.

Руки Калеба слегка дрожали, когда он бросил первую горсть земли в могилу старого друга. На глазах блеснули слезы, и капитан отвернулся, не в силах смотреть, как матросы засыпают жирной черной землей простой гроб.

– Простите, капитан, – печально произнес Густав, уважая горе Калеба, – мне все равно придется возвращаться на борт до увольнительной… Может быть, приготовить вам ужин? Питер сказал, что вы собираетесь ночевать на корабле.

– Я сам приготовлю себе ужин, Густав. Не утруждай себя. Лучше выпей с ребятами за упокой души Обри.

– Хорошо, капитан. Мы с Диего только проверим, как дела на «Морской Сирене», и присоединимся к остальным.

* * *

Судно плавно покачивалось в спокойных водах порта. Густав осторожно пробирался по палубе. Время от времени он бросал через плечо настороженные взгляды, хотя прекрасно знал, что никто не мог наблюдать за ним. На борту их было только трое: караульный Клод, Диего и он сам. Но кока не покидала ощущение, что кто-то смотрит на него из темноты.

Густав постоял минуту у поручней, наслаждаясь дуновениями свежего ветерка, играющего с его редкими седыми волосами. «Почему пожилые люди становятся такими ослами, когда видят хорошенькие девичьи лица?» – спрашивал он себя. Капитан живо вздернет его на рее, если в запертой камере что-нибудь обнаружится.

Дрожа от страха и волнения, Густав пошел в сторону люка в носовой части корабля. Его голые ноги беззвучно ступали по доскам палубы. Остановился он только раз, чтобы перевести дыхание, чувствуя, что невидимые глаза впиваются ему в спину. Кок насторожился, осмотрелся и ничего не заметил. Но ощущение не исчезало. Густав вздохнул и продолжил путь. Уже почти добравшись до камеры, он опять остановился.