Книга Вечная месть - Крейг Расселл

Апартаменты были двухуровневые, и Фабель, одевшись после душа, спустился вниз на кухню. После коротких поисков он нашел чай и налил себе чашку, усевшись за большой дубовый кухонный стол. Он услышал, как кто-то спускается, и на кухне появился Грубер. Он выглядел удивительно свежим, и Фабель даже позавидовал энергии юности.

— Как вы? — спросил Грубер.

— Хреново. А где Мария?

— Решила поспать еще пару часиков. Хотите, чтобы я ее разбудил?

— Не стоит… Пусть спит. Но мне нужно на работу. Этому следу нельзя дать остыть.

— Боюсь, он уже стынет, пока мы разговариваем, — виновато сказал Грубер. — Я сделал все, что мог. Честное слово. Но мы не нашли ничего, что помогло бы идентифицировать этого психа. Он оставил свой обычный автограф — единственный рыжий волосок — на сей раз в вашей квартире, а не на основном месте преступления. Пока вы спали, я связался с Хольгером Браунером. Он сказал, что волос совпадает с двумя предыдущими и такой же старый, лет двадцать — тридцать.

— И ничего больше? — В тоне Фабеля прозвучало унылое недоумение. Ему нужна всего одна зацепка, чтобы этот убийца всего один разок совершил ошибку.

— Боюсь, что нет.

— Дерьмо! — выругался Фабель на английском. — Поверить не могу, что этот ублюдок ввалился ко мне в дом, прилепил человеческий скальп к окну и при этом не оставил никаких следов!

— Мне жаль, — на сей раз слегка воинственно ответил Грубер, — но именно так и обстоят дела. Мы оба — герр Браунер и я — проверили и перепроверили оба места преступления. И если бы можно было что найти, мы бы непременно нашли.

— Знаю… Извини, я не имел в виду, что ты плохо искал улики. Просто… — Фабель в беспомощном раздражении взмахнул рукой. Команда Фабеля опросила соседей несколько раз. Никто ничего не видел и не слышал. — Такое впечатление, что мы имеем дело с призраком.

— Кем бы ни был этот убийца, — продолжил Грубер, — у меня каждый раз возникает странное чувство, будто он зачищает место преступления, прежде чем уйти, будто ему знакомы приемы криминалистики.

— Это из-за того, как он убирает за собой?

— Не только. — Грубер нахмурился, словно пытался сообразить что-то не поддающееся осмыслению. — Я вижу тут три этапа. Во-первых, убийца приходит отлично подготовленным и что-то использует, чтобы не оставить следов на месте преступления. Защитное покрытие и, возможно, даже какую-то защитную одежду. Во-вторых, он проводит уборку после каждого убийства. Мы винили ту женщину, уборщицу, что она уничтожила улики на первом месте преступления. Ничего она не уничтожила. Нечего было уничтожать. Затем он оставляет автограф — один старый рыжий волосок, — и делает это таким образом, чтобы мы точно нашли. Опять же он будто знает, как мы обрабатываем место преступления.

— Но вы этот волосок едва не проморгали в первый раз, — заметил Фабель.

— А вот это уже по вине уборщицы. Она частично обесцветила его и глубоко задвинула в щель под ванной. Я полагаю, убийца оставил волосок на более заметном месте.

— Ты что, действительно считаешь, что наш маньяк — эксперт-криминалист?

Грубер пожал плечами:

— Ну или хорошо подкован в криминалистике.

Фабель встал.

— Я еду в Полицайпрезидиум…

— Если хотите мое мнение, — Грубер налил Фабелю вторую чашку чаю, — то вам следует сегодня отдохнуть. Кем бы ни был убийца, знает он толк в криминалистике или нет, он умен и любит это доказывать. Но, как нам обоим известно, подобные люди далеко не так умны, как сами считают. Он скоро ошибется. И тогда мы его возьмем.

— Думаешь? — угрюмо буркнул Фабель. — После этой ночи я не так в этом уверен.

— Ну, во всяком случае, я совершенно уверен, что вам следует остаться тут и отдохнуть. На свежую голову соображается куда лучше. — Фабель так посмотрел на Грубера, что молодой человек оборонительно поднял руку. — Вы понимаете, о чем я… Короче, чувствуйте себя как дома. А вообще… Пойдемте со мной.

Грубер провел Фабеля из кухни по коридору в большую светлую комнату, превращенную в кабинет. Стены были заставлены книжными полками, тут также стояли два рабочих стола. Один явно использовался как обычный: на нем находились компьютер, блокноты и досье, — второй же был превращен в своего рода стенд. Внимание Фабеля привлекла глиняная голова, через равные интервалы утыканная маленькими белыми колышками, как узелками на решетке.

— Я подумал, эта комната вас заинтересует. Здесь я делаю работу, которой занимаюсь по совместительству. Ну и провожу большую часть исследований.

Фабель подошел к глиняной голове поближе.

— Наслышан. От Хольгера Браунера. Насколько я знаю, вы специалист по реконструкции.

— Могу сказать, что востребован. Я трачу на это почти все свободное время. По большей части работаю по заказам для археологов, но надеюсь использовать эту методику и в криминалистике. Когда найденное тело находится в сильной стадии разложения, идентификация является большой проблемой.

— Да… Нам такое весьма пригодится. А там череп есть? — спросил Фабель. Несмотря на усталость, он невольно заинтересовался. Он мог рассмотреть, как Грубер восстанавливал мягкие ткани лица по костям. Сначала основные мышцы, затем сухожилия. Это было точное воспроизведение человеческого лица, только без жировой прослойки и кожи. Фабелю во всем этом виделась анатомическая точность. И как ни странно, это было красиво. Наука, обратившаяся в искусство.

— Да, — кивнул Грубер. — Хотя не настоящий. Университет прислал мне слепок. Там делают слепок из альгината, получая абсолютно точную копию настоящего черепа. По ней я и провожу реконструкцию.

— А кто это? — Фабель внимательно рассматривал работу Грубера. Ему было так интересно, словно это один из рисунков Леонардо да Винчи.

— Она из Шлезвиг-Голштинии. Но из тех времен, когда само понятие Шлезвиг-Голштинии и вообще Германии отсутствовало как таковое, и язык, на котором она говорила, никак не связан с немецким. Ее языком был протокельтский. Скорее всего она из кимвров или абронов. Это значит, ее язык наиболее близок из всех современных к валлийскому.

— Он… Она красивая, — сказал Фабель.

— Красивая, да. Думаю, закончу ее через пару недель. Единственное, что осталось сделать, — это добавить мягкий слой поверх мышц. Именно он и придает образцу живой вид.

— А как ты рассчитываешь толщину тканей? — поинтересовался Фабель. — Наверняка наобум.

— Вовсе нет. У каждой этнической группы есть основные параметры толщины тканей. Конечно, она могла быть толстой или тощей. Но она из тех времен, когда избытка еды не наблюдалось, а жизнь была тяжелее нынешней. Думаю, смогу придать ей практически тот облик, какой у нее был две тысячи двести лет назад.

Фабель изумленно покачал головой. Как и тогда, когда Шевертс показал изображение «черченского человека», сейчас ему снова представилась возможность увидеть жизнь, зародившуюся и угасшую за два тысячелетия до его, Фабеля, рождения.