Книга Антиквар - Александр Бушков

Он выдвинул ящик стола и положил перед Смолиным глухостукнувший наган, и в самом деле украшенный просверленной в дуле, под шомполом,внушительной дырой не менее пяти миллиметров в диаметре. Смолин взвел курок –боек и в самом деле был спилен на добрую треть (причем и боек, и дырастарательно замазаны чем-то вроде машинного масла с пылью, чтобы выглядело так,будто проделано все давненько).

– Тут моментально возникают закономерныевопросы, – сказал Смолин. – Кто-то должен был, пардон, заложить. Врядли вы его показывали всем и каждому и таскали в кармане повсюду…

Шевалье развел руками:

– Ну, от подобного никто не застрахован. Вряд ликто-нибудь закладывал. Скорее уж кто-то оказался несдержан на язык…

– А у кого вы его купили, секрет?

– Секрет, извини, – сказал Шевалье. – Коли ужя человеку обещал никогда в жизни словечком не проболтаться – придетсявыполнять, сам понимаешь…

– Может, сам человек и проболтался?

– Да если так – что тут поделаешь? К таким вещам нужноотноситься философски, поскольку есть существеннейшая разница меж понятиями«умышленно заложить» и «проболтаться по пьянке». Согласен?

– Согласен, – проворчал Смолин. – Какговорилось в бессмертной комедии – ох, добрый ты, боярин… Я лично, по крайнеймере, хоть разок болтуну в ухо залез бы…

– Не вижу надобности, – сухо сказал Шевалье.

– Хорошо, ваше право… Значит, пытались меня приплести?

– Вот то-то и оно. Речь шла только о тебе, другихантикваров не затрагивали… а впрочем, с остальными-то я знаком шапочно… Нотобой интересовались так, что слюнки у них текли.

– Гурманы… – проворчал Смолин.

– Но это, мсье Базиль, еще не самое интересное… Надругой же день после того, как мне предъявили обвинение и торжественносообщили, что против меня заведено уголовное дело, ко мне заявился в гостизанятный типчик. Честь-честью вручил визитку, отрекомендовался адвокатом…Мелкий такой человечек, суетливый, одним словом, ни за что не тянул насерьезного крючкотвора. Но вещи говорил интереснейшие. Заверял, что моя персонапривлекла внимание крайне серьезных людей, которым приглянулся этотдомишко, – он обеими руками сделал замысловатый жест. – Ну, понятно,центр города, старинная постройка, дореволюционная, купеческая, площадьнемалая… Короче говоря, мне в глаза предлагали сделку: либо я здание им продаю– и даже получаю при этом некоторую сумму – либо мне на старости лет светитзона, от которой мне никакими усилиями не отбиться. Э т о т тоже со мнойразговаривал, как с интеллигентным старым пианистом, полнейшим профаном вбытовых вопросах…

– Черт знает что, – сказал Смолин серьезно. –Случается иногда такое, но чтобы к вам лезть с таким примитивом… Идиотствополнейшее.

– Вполне с тобой согласен. Во всем этом присутствовал сильныйэлемент не то что примитива, но порой откровенной дурости, – сказалШевалье. – Сие касается и Летягина и этого адвокатишки. Честное слово, какмальчишки, начитавшиеся криминальных романов… Серьезные люди так дела непроворачивают. Разумеется, серьезные люди порой как раз и могут притворитьсядурачками – но, по моему глубокому убеждению, не в данном случае. Как-никак япожил достаточно, имею некоторый опыт… Они – натуральные примитивы, несомневаюсь. Глупейший наезд, без учета личности подвергшегося давлению, егогипотетических возможностей… Давненько что-то у нас в городе таких глупостей неслучалось. Будь они оба сопляками, я бы решил, что мы имеем дело с классическимновым поколением: юные идиоты, по причине нежного возраста опоздавшие ксобытиям и пытающиеся теперь наверстать упущенное – примитивно, тупо. Им, яслышал, нынче просто-напросто бьют физиономии и пинком отправляют восвояси, неприменяя крутых мер…

– Ага, наслышан…

– Но эти-то оба – люди достаточно взрослые, –сказал Шевалье с ноткой тягостного недоумения. – Однако такой детский садразвели, что и сердиться нет особого желания – попросту смешно, и не болеетого…

– У вас, часом, визитка не сохранилась?

– Вот.

– Музаев Борис Витальевич… – прочитал Смолинвслух. – Никогда не слышал. Впрочем, адвокатов я знаю трех-четырех, неболее, а их у нас столько… Я ее оставлю себе, с вашего позволения? Или высобираетесь… что-нибудь прояснить?

Шевалье брезгливо поморщился:

– Ни в коей степени. Как будто нечем мне заниматься…Вряд ли эти клоуны смогут меня подловить на чем-то во второй раз, а значит, идумать о них больше не стоит. Меня, правда, беспокоит, что они и на тебянацелились…

– Ну, я в аналогичном положении, – сказалСмолин. – Меня сейчас просто-напросто не на чем подловить. Вы подобраличертовски удачное определение, Шевалье. Клоуны. То, что сейчас происходит, хотьи является немного опасным, все же, по большому счету, носит признаки дурнойклоунады… Это тоже есть. Хотя… – он посерьезнел. – Нельзя исключать,что за этими клоунами числится уже один покойник…

– То есть?

– Честное слово, у меня еще нет стопроцентнойуверенности, – сказал Смолин. – Я вам обязательно расскажу, когдабудет ясность, но пока… Вообще-то и дурной клоун может убить, дело, в принципе,нехитрое… Я бы выразился несколько иначе: происходящее совмещает в себепризнаки как некоторой опасности, так и дурной клоунады… Так оно будет вернее…

– Но у тебя-то все нормально?

– Абсолютно, – сказал Смолин. – Своегопарнишку я в конце концов вытащу, толковый парнишка, верный, не годится егобросать. Да и у остальных все кончится благополучно – первый раз, что ли?Случалось и похуже. Вот только нервы помотают изрядно и торговлю определеннымивещами на какое-то время приведут в расстроенное состояние… недотепы хреновы…

– Если понадобится помощь… Или ты снова откажешься?

Смолин поднял голову и широко улыбнулся:

– Сейчас – нет. Потому что это, строго говоря, будет непомощь, а совместные действия. Коли уж и вы ненадолго оказались в том же самомположении…

– Тонкая у тебя натура…

– Да где там, – сказал Смолин. – На манеркирпича, какие там тонкости… Знаете, чем вы чертовски мне бы помогли? Назвавшиимя того, кто вам наган продал.

– Нет уж, голубчик, извини, – развел рукамиШевалье. – Принципы – они и есть принципы…

– Понятно, – сказал Смолин, вставая. – Я квам обязательно обращусь, если почувствую, что не справляюсь сам…

Уже на улице он вновь подумал, что ошибиться не мог: именнодва месяца назад, именно девятьсот десятого года наган, с клеймом именноСестрорецкого оружейного. Подобные игрушки – вещь редкая, маловероятно, чтобытаких в одной точке пространства-времени сошлось сразу два…

У Врубеля этот наган лежал на столе в задней комнатке – иСмолин, как многие бы на его месте, тут же взял со стола, побаловался, спросилцену. И Врубель, разводя руками, посетовал, что ствол уже обещан серьезномуклиенту, так что переиграть ничего нельзя. Дело святое, в таких случаях ненастаивают… Смолин удалился ни с чем. Так что же, тот самый?