Книга Бал для убийцы - Николай Буянов

Очень непрофессиональный убийца, подумалось вдруг, мимоходом. Трое свидетелей видели его — но двое из них мертвы, и Келли давно присоединилась бы к ним, если бы…

Если бы не записка: «Только молчи!!!» Именно так: не угроза (к примеру, «Молчи, иначе убью!»), а какая-то отчаянная мольба в трех восклицательных знаках. Удивительная деликатность. Деликатность маньяка-убийцы, приносящего кофе в постель, деликатность в сочетании с потрясающей жестокостью и яростью (двенадцать ударов палкой по голове охранника), дьявольским хладнокровием, с которым был задушен мальчик, и фантастическим цинизмом.

— Ты спряталась в темном закутке напротив двери туалета, оттуда просматривается весь коридор (фонарь под окнами и полная луна). Убийца тебя не заметил, но ты… Келли, кто это был?

Молчание и излишне внимательный взгляд за окно — будто там, в сугробе, собрался любимый «Ласковый май» в полном составе.

— Он был в карнавальном костюме, верно? Только это был не Дед Мороз…

— Это была Баба Яга, — сказала Анжелика. — Теперь вы довольны?

Итак, я пришла к тому, с чего начинала. К абсолютному нулю. Невиновность школьного директора практически доказана: не мог же он, в самом деле, напялить на себя женское платье и старый платок (отчетливо вспомнилась Баба Яга в переполненном вестибюле, среди Снежинок и Принцесс). Комплекция не та, и рост, и вообще… И уж совсем нелепо выглядит трюк с двойным переодеванием (Где? В каптерке завхоза?), если учесть, что Эдика не собирались убивать, преступник вообще не рассчитывал на встречу с кем бы то ни было — какой же смысл прятать лицо? Баба Яга.

Длинноносая кукла из папье-маше, яркий образец «золотого периода» творчества Левы Мазепы, бессмертное творение, выставленное в витрине супермаркета (да нет, желчно усмехнулась Майя, никакое не бессмертное, всего-то неделю простояло…). Однако даже этой недели оказалось достаточно, чтобы Гриша увидел — и вспомнил. И поплатился жизнью.

Впрочем, опять я, как выражаются мои ученики, «гоню пургу»: ничего Гриша не вспоминал — он знал, знал все это время. И хитренько улыбался, глядя на невинного школьного директора в дурацкой красной шубе и съехавшей набок бороде, а тот стоял посреди вестибюля и изводился под прицелом десятков пар глаз…

А потом, изведя себя до нервной икоты, решил приехать домой к мальчику и поговорить по душам, «просто поговорить, ничего больше» — тут он не соврал. Как и не соврал в остальном: про сдавленный смех в подвале (я тоже слышала этот смех, только не тогда и не там), про двести граммов водки в каптерке Еропыча, про поясок от пропахшего нафталином новогоднего костюма…

Если бы только убедить следователя в своей правоте, с тоской подумала Майя. Если бы только найти доказательства голым Ликиным словам… Тогда все будет в порядке. Тогда школьный директор, мальчик-Головастик, сможет наконец выйти из своего заточения и забыть, как предутренний кошмар, скитания по враждебному городу, квартиру с чужой кухней в жутковато-розовом кафеле и ее хозяйку, которой тыкал пистолетом в затылок, приносил кофе в постель, которой рассказывал историю собственной жизни, на чей ковер стряхивал пепел от сигареты и на чьи деньги жрал водку на той самой кухне… Такова уж твоя карма, подруга Тарзана: доказывать чужую невиновность. А убийца — истинный убийца — снова ускользнул, оставив записку-ребус: «Тебе ничто не угрожает…»

Прежде чем идти в прокуратуру, следовало избавиться от пистолета. Майя быстро отыскала нужное место, провела кончиками пальцев по стене и вытащила кирпич. Сейчас опасный предмет — в сумочку, потом пешком до набережной (на автобус садиться не стоит, сумки у нас режут с истинным мастерством и трудолюбием), выбросить в воду с моста, где поглубже…

Тайничок был пуст.

Кровь отхлынула от головы, вызвав тихий звон в ушах. Майя лихорадочно провела ладонью по стенкам углубления, испачкав рукав в цементной пыли. Пистолет исчез.

Это было неверно, неправильно, подло… Так подло, что она потихоньку сползла вниз по стенке, безнадежно испачкав пальто, и чуть не расплакалась. Спокойно, приказала она себе. Ты спокойна, весела, счастлива, талантлива… Ни хрена я не спокойна! Кто, кто, мать твою, мог найти тайник? Кто запустил туда лапу?

Мальчишки? Они не стали бы засовывать назад кирпич. Зачем, если в руках настоящее боевое оружие — скорее в лес, за город, испытать, навскидку, по пустым бутылкам от бедра, с двух рук, как Крепкий Орешек в известном боевике… Милиция? Они бы установили владельца по номеру, сложили два и два, и сейчас у меня в квартире уже сидел бы ОМОН в полном составе. И, затаив дыхание, поджидал хозяйку, разглядывая дверь в перекрестья прицелов…

Подумалось с отчаянием: а, наплевать. Сейчас я встану, отряхну побелку и поднимусь к себе в квартиру. И через минуту — перед небытием — попрошу исполнения последнего желания: рассказ о том, что же произошло на самом деле. Услышу всю историю от начала до конца и, может быть, прозрею…

— Вы испачкались, Майя Аркадьевна.

Она едва не вскрикнула, увидев рядом Николая Николаевича Колчина. Тот протянул руку и взял Майю под локоть. Жест был мирный, почти дружеский, но она разозлилась и испугалась.

— Что вам здесь нужно?

— Хочу напроситься в гости.

— Да? — угрюмо сказала ока. — А вы не помните поговорку, кто бывает хуже татарина?

Следователь доверчиво улыбнулся:

— Не знаю. Наверное, два татарина… Между прочим, у меня для вас новость. В лаборатории обследовали игрушку — вернее, упаковку, потому что игрушка была не распечатана…

— И что?

— «Пальцы» на коробке — ваши, Гриши Кузнецова и продавца. Продавца мы установили: некий Борзоконь Марат Игоревич, год рождения… ну, это несущественно. Имеет честь трудиться в киоске напротив кинотеатра «Советский воин».

— Он меня вспомнил?

— И описал как очень красивую даму. И даже позавидовал вашему мужу. Сказал, что вы приобрели у него Бэтмена и спросили про автогонки, — Колчин сделал паузу. — Такого же Бэтмена у него купили двумя сутками раньше.

— Кто? — выдохнула Майя.

— По фотографии он опознал Гришу. Знаете, давайте-ка я вас почищу, а то впечатление такое, будто вы весь день на стройке кирпичи таскали…

— А я никак не могла сообразить, почему мальчик отказался от игрушки, — пробормотала она, покорно подставляя спину.

— Ну, я тоже хорош, — заметил Колчин. — Развел теорию о психологических ассоциациях: Новый год — маска — маскарад… Все оказалось проще: Бэтмен у него уже был. Какой смысл иметь двух одинаковых?

— Значит, того, первого, купил ему не убийца…

— Убийца дал денег на покупку.

Майя усмехнулась:

— И вы полагаете, Гоц стал бы…

— А что вы, собственно, прицепились к Гоцу? — спросил следователь, и Майя смутилась.

— Но ведь вы его разыскиваете. Ловите, будто бешеного зверя, кричите «Ату!», расставляете флажки… Тут даже честный человек станет преступником. Кстати, вы собираетесь освобождать Романа? — постаралась она съехать с щекотливой темы. — У него бесспорное алиби на момент убийства Гриши.