Книга Щегол - Василий Горъ

же, во все глаза смотрел за похоронами. А что ему оставалось делать, если веки Ольга Ивановна отрезала в самом начале воздаяния, крутить головой не получалось из-за репшнура, притягивавшего ее к окровавленному дрыну, а надолго терять сознание мешали удары ржавой кочергой по свежим ожогам, «гуманно» остановившим большинство внешних кровотечений?

Да, как только я с чисто символической помощью Кольцовой-старшей закопал ямы, кое-как закатил на свежеутрамбованную землю три здоровенных валуна и ушел к заимке,

ему стало чуточку полегче. Но ненадолго — не прошло и двух минут, как с неба на этот пригорок спикировала первая крылатая любительница свежатинки, а от силы через четверть часа до нас донесся грозный рык какого-то четвероногого хищника. Кстати, в этот самый момент девушка, за все утро не сказавшая ни слова, расплылась в предвкушающем оскале и пожелала зверью приятного аппетита. Увы, потом снова ушла в себя. Причем с концами. И пусть это не мешало ей готовиться к выходу в обратный путь, то есть, снимать с веревки, натянутой поперек двора, собственноручно выстиранное трофейное шмотье, укладывать в где-то найденный армейский рюкзак запасы еды и так далее, мне это состояние не нравилось. Вот я меры и принял — подошел к «мстительнице», протянул ядро и два самых дорогих энергетических узла, вырезанных из змеи-неудачницы, и дал команду употребить.

Судя по углу открывания и без того немаленьких глаз, Ольга прекрасно знала порядок цен на Искры, способные одарить невидимостью и маревом. А ответный монолог и уверенность, с которой он был произнесен, однозначно свидетельствовали о том, что эта женщина на дух не выносит халяву и долги:

— Даже не подумаю! Во-первых, ту змею убил ты, а не я. Во-вторых, я и так должна тебе и за спасение жизни, и за то, что ты довел меня до этой заимки, вырезал всю банду похитителей Инны и позволил казнить их предводителя. И, в-третьих, тебе, добытчику, пелена теневика и защитный покров намного нужнее, чем мне, рядовой сотруднице заштатной частной военной компании!

Я вдумчиво анализировал все нюансы ее поведения еще с ночи, так что без какого-либо внутреннего сопротивления сделал чрезвычайно серьезный шаг навстречу:

— И-информа-ация н-не д-для ра-ра-а-аспространения — у ме-еня есть и т-то, и д-другое…

Она не поверила. Поэтому приняла этот аргумент только после того, как я «мигнул» невидимостью и дал пощупать свой, продвинутый вариант марева. Впрочем, даже после этого попробовала упереться и напомнила о цене такого ядра:

— Здорово. Но эта гадина была не ниже седьмого ранга, следовательно, ее Искра стоит от сотни тысяч рублей и выше. А я бы не приняла такие подарки даже от дальних родственников… ибо близких у меня больше нет.

В тот момент, когда озвучивалось это дополнение, лицо женщины вдруг помертвело, а в глазах появилась настолько жуткая муть, что я испугался и ляпнул первое, что пришло в голову:

— О-ольга, э-это н-не по-одарки, а за-алог т-твоего вы-иживания н-на в-в-вре-емя мо-оего о-отсутствия!

— Не поняла? — механически спросила она, и я продолжил завираться:

— М-мне на-адо к схро-ону у Мра-ачного. З-за те-ермоко-о-онте-ейнером с у-уже до-обытыми И-искрами. С-сро-очно. А з-за о-оградой — ку-куча тру-упов, в-во дво-оре — лу-ужи кро-ови, а т-твои ша-а-ансы до-о— …

— … добраться до границы Пятна в одиночку крайне невелики? — доперев, к чему я клоню и чуть-чуть ожив, хмуро закончила она. А после того, как я подтверждающе кивнул, нехотя добавила: — Да, с этим не поспоришь. Но эта Искра все равно слишком дорогая!

— Н-не д-для ме-еня…

— Это ведь тоже информация не для распространения, верно? — спросила она, как-то странно прищурившись.

Я подтвердил.

— А с чего ты взял, что я умею хранить чужие тайны?

— Р-раз т-ты у-у-умеешь и лю-убить, и не-не-енавидеть, з-зна-ачит, те-ебе н-не мо-ожет быть чу-уждо и ч-чу-увство бла-агодарности… — усмехнулся я и этим утверждением задел женщину за живое — она кинула взгляд в сторону, с которой доносились звуки сумасшедшей грызни, немного поколебалась и решительно тряхнула волосами:

— Да, умею. И сдохну, но воздам добром за все, что ты для меня сделал.

Это обещание было озвучено достаточно тихо и без какого-либо пафоса, но я как-то почувствовал, что Кольцова от него не отступится ни за что на свете, и, поспешив сменить тему, соврал еще раз:

— Ч-чуть н-не за-абыл: ме-еня н-не бу-удет д-дня т-три. Т-ты ка-ак, п-про-оде-е-ержишься?

Продолжать не потребовалось: Ольга мгновенно поняла, какая именно составляющая ее состояния беспокоит меня сильнее всего, и дала достаточно подробный ответ:

— Я теряю не первого близкого родича и научилась справляться и с горем, и с отчаянием. А возможность поглядывать на могилу Инны и на место казни Юдина даже порадует. Кстати, спасибо за то, что выяснил у этого ублюдка, сколько человек ходило под его началом…

«В тот момент я еще не решил, идти к заимке Докукиных или вести тебя к Приозерному, поэтому прорабатывал все возможные варианты…» — подумал я. Но делиться этой мыслью не захотел, поэтому ограничился пожатием плеч, еще раз мысленно придрался к своему решению не оставлять Кольцову одну на месте гибели сестры, снова счел его единственно верным, и со спокойной совестью задвинул куда подальше придуманную альтернативу — уход к схрону на следующий день в случае получения очень веских оснований считать, что Ольга без меня не сломается.

Кстати, сообщать об этом, конечно же, не стал. В смысле, сразу: вложил три куска змеиной плоти в руку несчастной женщины, спросил, умеет ли она готовить Искры к употреблению, и, получив утвердительный ответ, плавно повел рукой в сторону колодца:

— Т-тогда впе-е-еред: о-они мо-огут усва-аиваться по-о-оразному, та-ак ч-что я з-за то-обой при-исмотрю…

…С двух часов дня до десяти вечера я не давал Кольцовой ни минуты покоя. На «пару с ней» срезал во дворе всю землю, пропитавшуюся кровью, и выбросил за ограду; как следует отмыл комнату отдыха, душевую и парилку; натаскал дров и затопил печь в бане; привел в порядок две смежные спальни на втором этаже домика

и, что самое главное, заставил женщину нормально пообедать и поужинать. Само собой, параллельно внимательнейшим образом отслеживал ее состояние, но, лично убедившись в том, что усиление тела действительно ослабляет все негативные эффекты направленной мутации, перестал строить из себя цербера и в начале одиннадцатого предложил Ольге идти париться первой.

К этому времени у нее, как выяснилось, уже «закончились батарейки»,