Книга Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точнее к небезызвестной жительнице Глэйса…
— Что я действительно не могу уложить у себя в голове, так это то, что он женится на Алёне, тогда как очевидно, что он…
— Она может предложить ему своё королевство.
Я так сильно сжимаю пальцы, что платье соскальзывает с вешалки и падает к моим ногам.
— А ты можешь предложить ему остров.
Я наклоняюсь и сгребаю мягкую как перышко ткань.
— Как тебе это платье?
Сиб вздыхает.
— Значит, мы не будем обсуждать змея в комнате?
— Не сегодня.
— А завтра? — спрашивает она приглушенным голосом. — Завтра ты наконец-то перестанешь врать мне и себе самой?
Я не киваю, но и не качаю головой.
— Как жаль, что соль на тебя не действует, — бормочет Сиб. — О, я бы заставила твой упрямый язык рассказать мне всю правду.
— Кстати, о соли… У тебя есть соль?
— Конечно.
Она выуживает мешочек из своего декольте и кладёт его на мою раскрытую ладонь.
Как только я сжимаю в руке сыворотку правды, дверь моей ванной распахивается и внутрь врывается Катриона.
— Я…
Она прижимает руку к вздымающейся груди и останавливается в моём гардеробе.
— … передумала.
Брови Сиб приподнимаются.
— Насчёт чего?..
— Я хочу… серебряный парик.
Капельки пота блестят на лбу куртизанки.
— Оранжевый… не подходит… к моему платью.
Сиб фыркает.
— Ты чуть не довела себя до инфаркта из-за какого-то парика?
Зелёные глаза Катрионы встречаются с моими в зеркале. В них скрывается что-то большое, как будто она чем-то одержима.
— Ты ведь не против, микара?
Я поворачиваюсь к ней и улыбаюсь мягкой улыбкой, которая, однако, не избавляет её от страданий.
— Конечно, я не против.
Она резко поднимает руку, в которой сжимает рыжее произведение искусства.
— Вот.
— Я оставила свой на письменном столе.
Капелька пота стекает по её пульсирующей шее и оставляет пятно на высоком воротнике её платья
Я обхватываю её руку и уже собираюсь сжать, но чувствую, как она дрожит.
— Катриона, дело, в самом деле, в парике, или случилось что-то ещё?
Её зрачки расширяются, а затем сужаются. Расширяются и сужаются.
— Ничего серьёзного, ты же знаешь, какая я пустышка.
Я хмурю брови и свожу их вместе.
— Ты не такая.
— Меня называли лужей Тарелексо.
— О чём ты таком говоришь? Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь так тебя называл, — возражаю я.
— Сибилла называла.
Сиб поднимает с пола синее платье и кладет его на ящики в центре гардероба.
— Даргенто считал, что мы такие же грязные и пустые, как лужи, Катриона.
— Даргенто долбаный идиот и жалкое подобие человека, — рычу я.
Катриона опускает взгляд на синюю ткань.
— При виде тебя в этом платье у всех должно перехватить дыхание.
Не знаю насчёт всех, но у меня точно перехватит дыхание. Корсет выглядит просто убийственно. Я перевожу взгляд с платья и сосредотачиваюсь на Катрионе.
— Попомни мои слова, когда-нибудь я убью Даргенто.
Как бы мне хотелось, чтобы он был тем человеком, которого Бронвен увидела в своём видении… мне бы не помешало подтверждение моим словам.
Её губы изгибаются, и она бормочет что-то в ответ. И хотя я не на сто процентов в этом уверена, мне кажется, что она говорит:
— Желаю тебе совершить то, что не удалось мне.
Катриона пыталась убить Даргенто? Когда? Неужели, он обижал её? Когда она разворачивается, я зову её по имени, но она не возвращается.
— Она сказала, что пыталась его убить, верно?
— Я не расслышала.
Мы глядим на дверь, которую она закрыла за собой, и Сиб говорит:
— У неё, наверное, месячные. Мои начались два дня назад. Ты ведь, знаешь, что они синхронизируются, когда живёшь с кем-то чуть ли не друг на друге.
Она кивает на мою ванную.
— Я забила твою ванную одноразовыми, хлопковыми прокладками. Ты обратила внимание на то, что они одноразовые? Это значит, что нам не нужно их стирать и использовать заново.
И хотя я всё ещё переживаю о Катрионе, я не могу не возвратить Сиб её заразительную улыбку.
— Тебя это может удивить, но я знаю, что значит «одноразовые».
Сиб продолжает рассказывать мне о том, как она планирует найти способ сделать их доступными, чтобы полурослики и люди могли ими пользоваться. Ведь это у нас нет слуг, которые выполняли бы за нас домашнюю работу.
Пока она рассказывает мне об этом с возрастающим воодушевлением, я перекатываю мешочек с солью между большим и указательным пальцами. Наши с Сиб менструации начинались всегда в одно и то же время, а мои месячные ещё не начались. Что если бабушкин напиток, который по вкусу и запаху напоминал ракоккинские воды, не подействовал?
Я опускаю глаза на свой живот и молюсь всем богам, чтобы там было пусто, как в пустыне Сельвати, потому что если…
Нет. Моя бабушка знала, что делала. Фейри и люди приезжали к ней издалека ради её травяных отваров.
Впервые в жизни я мечтаю о том, чтобы у меня начались месячные.
ГЛАВА 39
Мой желудок не перестает бурчать с тех пор, как Сиб ушла собираться.
И хотя я настаиваю на том, что не голодна, Ифа спускается вниз, чтобы принести мне еды. Её единственный довод состоял в том, что мне надо поесть перед выходом, и тогда она не будет переживать о том, что кто-то подсыпет мне яд. При виде тарелки с едой, которую она приносит, я чувствую, что меня начинает мутить ещё сильнее.
Увидев моё скривившееся лицо, она говорит:
— Пожалуйста, скажи, что ты думать о том, чтобы не пойти, Фэллон?
Единственное, о чем я сейчас думаю, это о странном поведении Катрионы и о том, что я могу быть…
Нет.
Я не дам своим мыслям оправиться в этом направлении.
Я съедаю шесть жалких кусочков, каждый из которых напоминает по вкусу замазку. Выпиваю целый стакан воды, но он не помогает мне ни запить еду, ни успокоить нервы.
Я трачу несколько минут на то, чтобы придумать, куда положить мешочек с солью, и решаю спрятать его между грудей, так как на одежде чистокровных фейри нет карманов. И хотя я умею обращаться с иголкой и ниткой благодаря бабушке, уже слишком поздно пришивать потайной карман к этому платью.
Наверное, я могла бы надеть плащ, но это может вызвать подозрения и тогда меня обыщут, а я не хочу, чтобы меня обыскивали. Я хочу подсыпать соль в вино принцессы, узнать её секреты, а затем вместе с Ифой и моими стражниками ворваться туда, где прячется моя бабка,
