Книга Охота на Риту - Диана Хант

И им удаётся! Удаётся! Мир вдруг расцветает тысячей радуг и бьющий из меня свет становится настолько нестерпимым, что всё вокруг… погружается во тьму.

Она густая и живая, эта тьма!

Подвижная, полная какая-то.

Да! Лучшее слово для неё – наполненность! Всевозможность… Безграничность…

Тьма под завязку наполнена какой-то сумасшедшей концентрацией любви.

Настоящей, истинной, мучительно-невыносимой.

Это я раньше думала, что во тьме пусто.

А на деле… Такое чувство, словно ты заходишь в комнату, в которой уже бывал раньше и знаешь, точно знаешь, что она не пустая. Что она до верху забита вещами. Самыми разными. Может даже, сокровищами… Ты этого всего не видишь, но точно знаешь, всё это здесь!

Вот похожее чувство и сейчас было. Только помноженное на миллион…

Откуда-то пришло осознание, что этим светом, прошедшим через меня, я могу высветить любую деталь в этой темноте.

Недолго думая, я высветила Логана!

И тут же увидела его!

В сияющем кружке, в ореоле света!

Только он был не совсем таким, как обычно.

В смысле он оставался тем же самым, только свет его глаз сиял ярче и всё тело было радужным каким-то! Я вдруг поняла, что вижу не только ауру высшего – пурпурную и звёздную, как небо Террасуота, но вижу также отчётливо и сияние всех его энергетических центров! Красный и оранжевый – в самом низу, жёлтый - живот, зелёное, пульсирующее сердце, голубое горло, синий лоб и фиолетовое сияние, сливающееся с плотной аурой высшего – над встрёпанной рыжей макушкой.

И ладони у него оказывается, разноцветные, и вообще… чем внимательнее я вглядывалась, тем больше этих энергетических центров видела! Оказывается, их больше намного, чем семь основных, просто они сияют не так ярко, но, направляя на них свет своего внимания, и их можно разглядеть…

- У тебя… звёзды, - шепчет он хриплым от волнения голосом. 

Потрясённо перевожу взгляд на себя и ахаю от неожиданности.

В моей ауре, которая раньше бледно-розовой казалась, или, скорее, серой, с прожилками, а сейчас стала насыщенно алой, тоже звёздное небо плывёт. И пурпурные ручьи…

На миг вдруг стало страшно – не вытеснит ли псионический пурпур алый цвет анимага? И тут же пришло спокойствие. Нет. Не вытеснит.

Не знаю, как это поняла, но поняла вдруг, что основной цвет моей магии – алый. Анимагический. Просто его пронзают бесконечные фиолетовые прожилки в звёздах – ростки пробившегося сквозь печать Пси-Дара. Но оттого, что это прожилки, а не основной цвет, он ничуть не слабее. Он даже более сконцентрированный!

А потом вдруг мир взорвался нестерпимым фейерверком удовольствия и осознавать что-то стало чертовски сложно!

Тьма схлынула, и мир вернулся на свои места…

Я пришла в себя в объятиях Логана.

Покрытый испариной, каштановая прядь прилипла ко лбу. Впрочем, по части «влажности» я была не лучше. От нас обоих буквально пар валил. И содрогаться, покачиваясь на затухающих волнах удовольствия в сильных руках ведьмака было приятно, немножко стыдно и невероятно остро.

Такой особенный стыд, смешанный с наслаждением...

Блаженство просто нескончаемое…

Но спустя вечность и оно закончилось.

Стоило последним волнам удовольствия стихнуть, как тут же подступило ощущение приближающейся беды!

Я сперва поняла, что мир вот-вот взорвётся болью, затем ощутила это всей поверхностью кожи и потом… эта самая боль хлынула!

Выгибаясь дугой и впиваясь в плечи Логана ногтями, я захрипела от лютой, невыносимой боли!!!

- Иди на свет, Рита! – врезался дрелью в висок голос Логана. – Плыви к свету, маленькая!!!

- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

- Рита!!!

-  Тебе должен был открыться свет!

- Иди на него!!!

Свет?!..

Мамочки, как же больно!!

Разжав пальцы, я понеслась во тьму.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 66

Я плавала, бултыхалась, плескалась в этой живой и пульсирующей, в наполненной, чудесной тьме. Словно рыбка, живущая на самом дне океана, оснащённая собственным природным фонариком… Свет, струящийся усилием воли из моих глаз, остался, при желании я могла высветить в этой тьме что угодно…

Но желания особого не возникало. Зачем высвечивать что-то, обозначать какие-то ненужные никому границы, когда без них ты – всё?

Без ощущения границ своего тела и личности я была самой этой тьмой, её дыханием. Была той самой пульсацией жизни, была любовью, пронизывающей каждый её уголок…

Несколько раз я пробовала всплывать на поверхность – и снова обрушивалась во тьму. Такие адские муки накатывали на меня там… наверху.

После этого я «встроенный» фонарик лишний раз не использовала.

Всё боялась, что его луч меня каким-то образом разбудит. И я не смогу больше прятаться от этой чудовищной боли здесь…

Сколько это длилось, я не знаю.

Но однажды пальцы вдруг ощутили мягкую, плюшевую шёрстку и «фонарик» включился сам собой!

«Каспер», - обрадовалась я.

«Ну ты и навела шухеру, мать, - проворчал британец, в свою очередь обнимая меня за шею лапами и укладывая морду мне на плечо. – Возвращаться не собираешься?»

Я прислушалась к своим ощущениям. Как только в этой полноте потенциальности появился Каспер, появилась и я, и свет, высвечивающий нас двоих… Но… на поверхность по-прежнему не тянуло. Нет.

Воспоминание о жуткой, чудовищной, сводящей с ума боли было страшнее этой самой боли!

«Нет», - честно ответила Касперскому.

«Ну и правильно, - не стал спорить котецкий. – Тебя там ещё кипец штормит».

«А что…» - я не договорила.

«Ведьмак твой? – догадался Каспер. – Да понятно, что. Трясётся там, не отходит от тебя. Только что грудью не кормит».

«Аллегории у тебя…»

«Насчёт груди это не моя, это Шхерина. Она после Города Древних за книгу села и аллегории эти из неё так и попёрли. О как вштырило девку!»