Книга Следы на песке - Мишель Бюсси

– И потом Ральф его застрелил?

– Да.

– Миссис Арлингтон была права, – прошептала Алиса. – Она знала – всегда знала, – что ее сын не убивал себя.

– Да, – кивнул Ник. – Но она тоже угодила в ловушку Ральфа. Он оставался в тени, и она сочла виноватой вас, Алиса.

– Я все узнала из газет, – снова заговорила Лора. – Для нас самоубийство Оскара было удачей, но я разучилась верить в чудеса и пристала к Ральфу с расспросами. Терзала его, грозилась уйти и забрать детей. Он сдался. Признался в убийствах Оскара Арлингтона и Алана Ву… Я ужаснулась не только поступкам мужа, но и его хладнокровию, тому, как естественно он себя чувствует в мышеловке, как произносит, беспечно пожав плечами: «Это было единственное решение». Ральф превратился в чудовище. Но что я могла? Пойти в полицию? Я с самого начала была сообщницей Ральфа. Что сталось бы с нашими детьми? Я оказалась в западне, вот и предпочла убедить себя, что все это наваждение, что оно прошло и больше не вернется. Я старалась думать только о домашних заданиях детей, об обедах и ужинах, об уборке. Мне казалось, что я преуспела. Нашему сыну Майклу уже двадцать четыре, у него хорошая работа в нью-йоркском магазине, торгующем электроприборами, он, разумеется, ничего не знает. Поверьте, я не Бонни Паркер[19].

Лизон смотрела на Лору с ненавистью.

– Вашей младшей дочери ведь нет десяти, так? Ральф признался вам в шестьдесят четвертом. Вы назвали мужа чудовищем. Так как вы могли снова лечь с ним в постель и зачать ребенка?

Нику захотелось исчезнуть.

– Это касается только меня, – глухим голосом ответила Лора, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. – Вряд ли можно говорить об изнасиловании жены мужем. И все-таки…

– …об этом можно забыть! – закончила за нее Лизон. – Не появись мы, вы бы так и жили, стараясь не думать, защищая детей, дом, мебель. Ради всего этого можно и потерпеть домогательства мужа, не самая большая плата за благополучие.

– Вам нужна была правда, – равнодушно сказала Лора, – теперь вы ее знаете. Да, мой муж – чудовище. А я его жена. Полагаю, мы с вами ровесницы. До войны мы были одинаково веселы и счастливы. А кто мы теперь? Женщины, изуродованные войной. Ваши мужчины погибли, мой стал убийцей. Сомневаюсь, что моя жизнь была счастливее вашей.

– Что было дальше, после убийства Оскара? – Ник решил перевести разговор на другую тему.

– Вы и сами знаете, – ответила Лора. – Ральфу пришлось откликнуться на объявления, иначе кто-нибудь из соседей выдал бы его. Кроме того, он ничем не рисковал, потому что из четырех человек, знавших про подписанный договор, трое были уже мертвы.

– Ральфа мы не подозревали, – сказал Ник. – Обвиняли во всем Эмилию Арлингтон. А она обвиняла Алису. Считала, что Алиса вознамерилась заставить ее сына заплатить еще раз и убила Оскара, когда тот отказался. Ральф, сам того не подозревая, придумал и осуществил идеальный план.

Ник снова посмотрел в зеркало.

А ты не так уж и плох в роли детектива, старик. Единственный мужик, уцелевший – ну ладно, почти уцелевший – в компании мстительных фурий, чья ненависть опаснее ножа.

– Хотите, я покажу деньги? – спросила Лора. – Они здесь, в чемодане на шкафу, осталось около миллиона. Видите, как глупо. Во всем виновата проклятая бойня! Ладно, прошлого не вернуть, содеянного не исправить.

Она встала, посмотрела в окно, за которым сгущались сумерки.

– Ральф вот-вот вернется. Звоните в полицию – неизвестно, как он отреагирует, увидев вас.

Алиса не шелохнулась. Она выглядела спокойной, но сил еще на один крестовый поход у нее не было. История обернулась цепью поступков, изначально совершенных из благих побуждений: Лора Стерн и Ральф Финн хотели лишь вывести Оскара на чистую воду, Эмилия Арлингтон защищала честь семьи, сама Алиса хотела почтить память Лаки, Лизон – выяснить, что случилось с Аланом…

Лора посмотрела на часы – такие же нелепо дорогие, как и обстановка гостиной.

– Он уже должен быть здесь, не понимаю. Извините, я позову детей. – Она открыла окно и крикнула: – Девочки, идите в дом. Папа скоро придет.

– Он уже пришел! – крикнула Дженни.

– Что значит – уже пришел?

– То и значит. Минут пятнадцать назад. Увидел машину с вашингтонскими номерами и спросил, что за люди на ней приехали. Потом прижал палец к губам, сказал: «Тсс…» – и вошел через подвал, а потом вышел с чемоданом, ну, с тем, который нельзя трогать. Сказал, что уезжает, потому что хочет приготовить тебе сюрприз. Сел в машину и уехал…

– Больше он ничего не сказал? – спросила ошеломленная Лора.

– Ни слова. Но поцеловал нас.

– Становится холодно, идите в дом, милые.

Лора осторожно закрыла окно. Задернула тюль и шторы.

Нику оставалось одно – вызвать полицию.

Треклятая жизнь… Лора – потрясающая женщина, такая же сильная, как Алиса и Лизон. Ее судьба свернула не туда, и она осталась на руинах жизни, но страха в ней нет. Мужчинам обязательно нужно покорить вершину, чтобы потом рухнуть в пропасть. А женщины просто живут на самом краю этой пропасти и смотрят в бездну, поглотившую мужчину…

За дело, друг. Раз уж в этой истории тебе отведена роль палача, столкни эту женщину в ее бездну.

Ник подошел к телефону.

Лора обняла дочерей, прижала к себе так крепко, что им стало неловко.

55

Завершение истории

Эмилию Арлингтон доставили в центральную больницу Оклахома-Сити и успешно прооперировали. Хирург был доволен – жизни пациентки ничто не угрожало. Природа наделила экс-сенаторшу редкостной силой: едва очнувшись от наркоза, она объявила, что немедленно возвращается на свое ранчо. Врачи, разумеется, возражали, но миссис Арлингтон плевать хотела на их мнение.

Домочадцы встретили ее цветами и аплодисментами. На столе в гостиной была сложена тонна газет. Первые полосы пестрели заголовками, посвященными Эмилии Арлингтон. Бедовая Джейн[20], Мамаша Далтон[21], карикатуры. Мнения разделились: одни считали ее месть священной, другие утверждали, что она безумна.

Целыми днями Эмилия Арлингтон читала газеты, рана ее воспалилась, но хозяйка поместья запретила пускать врачей. Поместье осаждали журналисты, несколько особо пронырливых сумели снять миссис Арлингтон, взобравшись на деревья. На самой знаменитой фотографии старая женщина сидит на веранде в кресле-качалке, лицо ее мокро от слез. Америка изумилась: железная леди из Вирджинии плачет? Немыслимо.