Книга Охота на Велеса - Алекс Хелльвальд

— Потому, деточка, что я имею право на Химеру, ровно такое же, как и Семен, Светлана и Борис.

Егорыч в мой вопрос вложил собственный смысл. Пускай, я послушаю.

— Да, да, я имею на тебя право. Не смотри так на меня, не проймешь. Я, — он хлопнул себя в грудь. — Я твой создатель. Почему я должен быть наблюдателем? Опыты закончены, эксперимент признан успешным. Я хочу награду. Почему я не могу получить все то, чего лишился, спрятав документы когда-то? Я хочу вернуть признание, изменить ход человеческого существования. Я — один из людей, сделавших открытие, и имею на него все права.

Егорыч говорил спокойно, хоть тон его фраз казался криком. Он провозглашал свои права, объявлял себя победителем, героем, спасшим мир путем предательства. Или я не так все поняла? И вовсе он не кричал, а ставил меня перед фактом?

Наверное, последнее.

— Ты — существо. Часть огромной программы, в которой мы все приняли участие. Ты не человек, и за то, что Семен хочет остаться в деле, говорит тот факт, что он подложил под тебя своего сына.

Остап дернулся, но это заметила только я… Думаю, что только я, ведь чувства у меня сейчас обострены. Буквально нюхала воздух, впитывала его в себя, и он, прохладный, осенний, пропущенный через ноздри, щекотал гортань. Видений больше не было, остались лишь запахи, и один из них говорил о зачатке болезни в теле сторожа.

— Ты хотел выздороветь, Андрей Егорович? — улыбнулась я. — За счет меня? Как?

— Ха. Молоток, как говорят у нас в деревне. У тебя открылась следующая способность. Когда? Впрочем, не говори, сейчас неважно. Она есть.

— У тебя серьезная болезнь, Егорыч, — настаивала я. — Как? Объясни…

— Переливание крови, — улыбнулся мужчина. — Твоя кровь подойдет любому, а регенерация поможет победить недуг. Это дало бы мне время завершить труд всей моей жизни. Я ведь не просто балду гонял все эти годы, работал. Я сделал открытие. Твой отец и Семен знали об этом. Все очень просто, и мне осталось совсем немного, чтобы сделать суррогат, некую инновационную искусственную кровь. Мне не хватило совсем чуть-чуть…

— Зачем тебе моя кровь, если создал собственную?

— В том вся и соль, что ты родилась с такой кровью, а я создал ее. Разницу уразумеешь?

— Опыты, — догадался Остап. — Сравнивать результаты собрался.

Звук его голоса показался громогласным, и я рефлекторно зажала уши руками. Но все равно расслышала, что ответил Егорыч:

— Мне жаль тебя, парень. То ли еще будет. Сам не знаешь, во что ввязался. А Семен — дурак, что позволил.

— Хорош, — обрезал Остап. — Достал меня весь этот бред.

— И меня, — раздался за моей спиной голос Виктора Евгеньевича. — Пакуйте его, ребята.

Я не смотрела, как "упаковывали" сторожа, нырнула в открытую Виктором Евгеньевичем дверь в салон машины, дождалась Остапа и уставилась перед собой. Теперь меня волновал все тот же вопрос: что дальше?

Думать, что нас пустят в расход, лишат жизни, не хотелось. Не чувствовала угрозы со стороны Виктора Евгеньевича. Мне приходили виденья — я щупала пространство — и ни в одном из них не узрела опасности.

Мужчина сел на водительское кресло, и машина тронулась, шурша по асфальту шинами. Остап пристроил между своих ног винтовку и удерживал ее ствол одной рукой, другую положил поверх моей кисти. Наши пальцы переплелись, и мир вокруг обрел привычные очертания.

— Куда мы едем? — спросил вместо меня Остап.

Я должна была задать этот вопрос, но не решилась. Причина такой скромности — стойкое желание еще раз, пусть мельком, нащупать ниточку, ведущую к моим родителям.

— В тайник, — бросил Коржиков.

— А подробности? — не отставал Остап.

— Какие именно?

— Виктор Евгеньевич, кто вы такой? — вмешалась я.

Мне хотелось прекратить пинг-понг между мужчинами из ничего не значащих фраз. Спрашивать сразу о родителях не решилась — это придет само собой.

— Ну и свору ты собрала, — глядя в боковое зеркало автомобиля, сказал мужчина и посмотрел на меня через лобовое зеркало.

— На всякий случай, — ответила я. — Так надежнее будет. Получится — атакую.

— Я курирую проект "Химера" со стороны отдельных служб в нашем государстве. Меня назначили, когда господин Смородинов приступил к разработке своих идей.

— Но проект закрыли, — сказал Остап.

— Заморозили, но не закрыли, — кивнул Виктор Евгеньевич. — Работа над проектом возобновлена.

— Вы нас убьете? — догадался Остап.

— Нет. Спрячу. Такова инструкция.

— Инструкция? — не выдержала я. — Вы сказали "инструкция"? Кем и когда она разработана? Где мои родители и почему Андрей Егорович… связался с Борзым, или как его там?.. Что будет с моими родителями? Куда вы их везете? Это ведь вы их увозите?

— Я уполномочен рассказать лишь некоторую часть из имеющейся информации.

— Слушаем, — нахмурился Остап. — С большим вниманием.

— Проект находился под моим контролем все время его существования. Закрыли его не из-за нехватки средств — по другой причине. Смородиновы были отстранены от проекта в силу разных причин, одна из которых — Нивинский Олег Павлович. Вы еще услышите эту фамилию, потому называю вам ее. По нашим данным он собирался перепродать результаты за границу одной очень влиятельной компании. В стране творились разные события, политическая ситуация была нестабильна, и Нивинский вместе с некоторыми партийными деятелями, допущенными к "Велесу", решили, что вполне могут распорядиться разработками по своему усмотрению. У него есть зять Борзов Николай Федорович, но в то время он был не при делах.

— Но папа уехал из страны, — вмешалась я в повествование.

Ситуация казалась необычной. Я верила каждому слову Коржикова, но некоторые моменты мне были непонятны. Особенно странным казалось то обстоятельство, что папа уехал, и его при этом выпустили из страны, а не оставили на родине, напротив, запретив выезд.

— Да, — коротко сказал Виктор Евгеньевич.

— Я не понимаю…

— Смородинов с женой согласился выехать из страны по нашей просьбе, сохранив гражданство России, приобретя гражданство Латвии.

— Это что, была операция спецслужб? — ухмыльнулась я, не веря в сказанное.

— Да. Мы уговорили вашего отца и мать уехать из страны. Мы всячески способствовали этому. Смородиновы сделали копии всех документов, включая те, что не записаны в лабораторные журналы. Полная информация хранится в особом месте.

— Но "Велес" сгорел, — вмешался Остап.

— Вы разговаривали с Запрудным, — продолжил Коржиков, выруливая на узкую проселочную дорогу. — "Велес" сгорел, копия архива уцелела. Нивинский с семьей бежал из страны до предъявления ему обвинения, ведь на тот момент он плотно был в разработке. Чтобы покончить с "Велесом", его уничтожили и возобновлять работу не стали.