Книга Дредноуты Балтики. 1914-1922 гг. - Игорь Цветков

Существовала и большевистская организация, руководимая А.С. Штаревым. Анархистом являлся Э.А. Берг. На “Полтаве” меньшевистской секцией руководил А.Ф. Сакман, а большевистским коллективом — матрос I статьи Ф.М. Иванов, причем и те и другие составляли до мая единую организацию. Это лишний раз подтверждает возможность ошибки при подсчетах. Что касается “Петропавловска”, то там налицо влияние анархистов, которые являлись членами клуба, появившегося в Гельсингфорсе, по-видимому, в первой половине марта.[961] Представителями этого течение были, в частности, Е.С. Блохин и А.П. Скуев.[962] Сильна была и большевистская ячейка, руководимая Н.М. Сычом и Ф.М. Дмитриевым.[963] Частая поддержка анархистами позиции большевиков тоже могла вводить в заблуждение исследователей. Вообще, наиболее “большевизировавшимся” кораблем бригады являлся, на наш взгляд, “Гангут”, где с середины апреля председателем судового комитета стал матрос-большевик В. Куковеров, а его заместителем — сочувствовавший РСДРП (б) Н. Хряпов.[964] К большинству членов комитета это тоже относилось. Активно поддерживали взгляды большевиков И.С. Хомутов и Ф.З. Булаев, часто печатавшиеся в “Волне”.[965] Не случаен и тот факт, что распространителем “Волны” на дредноутах был матрос “Гангута” Д.И. Иванов.[966]

Если же говорить об эсеровских организациях, то наиболее многочисленные были, вероятно, опять-таки на “Севастополе” и “Полтаве”. Первое собрание Гельсингфорсского отделения этой партии состоялось 12 апреля. Одним из докладчиков был унтер-офицер “Севастополя” Ф. Вакс.[967] Спустя 11 дней состоялось собрание корабельных и ротных организаторов ячеек в комитете. На нем присутствовали и представители с “Севастополя”, “Полтавы” и “Гангута” Ф. Вакс, С. Костюков и В. Виноградов.[968] После перевода В. Виноградова с “Гангута” 2 мая руководителя эсеровской ячейки установить не удалось, а Д.И. Иванов отметил в своих воспоминаниях, что “их численность сократилась на две трети”.[969] Косвенно падение роли эсеров подтверждает и отсутствие в резолюции необходимости продолжения войны и доверии к офицерам экипажа “Гангута”. Она подписывалась лишь экипажами “Севастополя” и “Полтавы”.[970]

Офицеры дредноутов в большинстве своем не состояли в политических партиях социалистического направления. Их взгляды выражали такие организации, как “Союз офицеров-республиканцев, врачей и чиновников армии и флота Свеаборгского порта”. Его первое заседание прошло 24 марта под председательством старшего лейтенанта В.И. Демчинского. На 1-й бригаде группу офицеров, входивших в этот союз, возглавлял весной флагманский штурман лейтенант П.Н. Бунин. Численность этой группы составляла 30 человек.[971] Судовые врачи бригады являлись членами “Союза военно-морских врачей”, действовавшего под председательством санитарного инспектора флота И.В. Ковалевского с 14 марта. Его заместителем был до своей отставки старший врач “Севастополя” И.И. Тржемесский, а затем — И. Гребнёв.[972] В июне возникла ещё одна организация, которая должна была координировать деятельность двух офицерских союзов — “Союз офицеров, врачей и чиновников” (Промор). Её возглавил командир “Севастополя” капитан I ранга В.П. Вилькен.[973] Все члены партийных организаций и союзов присутствовали на заседаниях, съездах, митингах, а это создавало определенные трудности для службы.

Определить степень влияния партий на матросские массы мы можем приблизительно с помощью косвенных свидетельств. Так, 28 июня на дредноутах производились перевыборы судовых комитетов, о чем уже говорилось выше. Наиболее интересным аспектом, за неимением полных списков депутатов и кандидатов на всех кораблях, выступает партийная принадлежность их председателей. На “Петропавловске” беспартийного матроса Иванова в этой должности заменил большевик старший электрик И.И. Дючков, на “Севастополе” — меньшевика мичмана В.Н. Соколова — эсер гальванер I статьи Ф. Базанов, на “Полтаве” председателем стал эсер Аршоев, а на “Гангуте” — большевик А. Трифонов.[974] О влиянии анархистов на “Петропавловске” говорят сами действия экипажа корабля 1–3 и 21 июня. К тому же представителями “Петропавловска” в Гельсингфорском Совете депутатов армии, флота и рабочих являлись анархисты Е. С. Блохин и А.П. Скуев. А А.П. Скуев представлял экипаж “Петропавловска” на I съезде представителей Балтийского флота. Эти факты, по нашему мнению, говорят, что их личная популярность на корабле была значительна.

С другой стороны, команды “Севастополя” и “Полтавы” в летние месяцы поддерживали политику правительства, по крайней мере, в вопросе о войне. 16 июля в “Известиях Гельсингфорсского Совета…” свет увидели резолюции экипажей этих линейных кораблей. Матросы “Севастополя” заявляли в частности следующее: “До тех пор, пока Германия не откажется от имперской и захватной политики, считаем необходимым активное продолжение войны”.[975] “Полтавцы” вообще “клеймили позором бегущие с поля сражения войска” и призывали “сплотиться… вокруг революционного правительства, его главного вождя Керенского и Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов”.[976] Все это подтверждает вывод В.В. Петраша, что летом 1917 г. на “Полтаве” и “Севастополе” “преобладали оборонцы и соглашатели”. [977]

Моряки Балтики. 1919-1920-е гг.

Однако, репрессивные меры, предпринятые правительством в июле 1917 г., в том числе и по отношению к Центральному Комитету Балтийского флота способствовали некоторому изменению настроений. Так, на выборах в ЦКБФ II созыва (15 июня -1 июля) от дредноутов вошли 5 человек. Это были: машинист “Гангута” Я.В. Грачев и матрос “Петропавловска” Н.А. Разин (сочувствующие большевикам), машинный унтер-офицер с “Севастополя” С.М. Максимов (меньшевик), гальванер с того же корабля — Э.А. Берг (анархист) и артиллерийский унтер-офицер с “Полтавы” П.И. Грошев (эсер).[978] В Центробалт III созыва, который начал работу 25 июля, от “Петропавловска” и “Гангута” традиционно прошли сочувствующие большевикам анархист Е.С. Блохин и беспартийный П.А. Вербицкий, но и “Севастополь” избрал сочувствовавшего большевикам матроса Я.А. Мохова. Лишь делегат от “Полтавы” А. Смирнов был эсером. [979] Примерно с этого же времени анархист Е.С. Блохин начал голосовать за большевистские резолюции в Гельсингфорсском Совете.[980] Характеризуя политические настроения нижних чинов в этот период, необходимо отметить тенденцию к склонению их влево, по сравнению с летними месяцами 1917 г. Выражалось это в явно антиправительственных акциях, таких, как поднятие красных флагов, формирование боевых отрядов. В этих условиях доверие оказывалось представителям левых течений. Так, в начале сентября под давлением экипажа “Севастополя” из Исполкома Гельсингфорсского Совета был исключен меньшевик А. Баров, замененный членом партии левых эсеров К. Фокиным.[981] 27 сентября Редакционную секцию возглавил большевик И.С. Хомутов, а 9 октября в состав Исполнительного Комитета Совета вошел от 1-й бригады линкоров еще один представитель — большевик Ф.З. Булаев с “Гангута”[982]

А.Ф. Сакман с “Полтавы”, ставший комиссаром РК, в этот период относил себя уже к меньшевикам-интернационалистам. То же можно сказать и об одном из руководителей меньшевистской секции “Севастополя” кочегаре П. Антонове, избранном от Гельсингфорсского Совета в Областной Комитет Финляндии.[983]