Книга Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич

Одно из самых ярких проявлений иронии истории заключается в том, что святость очень редко идет рука об руку с умом. Почему король Людовик поверил в тот момент своему брату, несмотря на настойчивые уговоры большинства своих друзей и помощников, понять почти невозможно. Но он поверил — и, сопровождаемый тремя оставшимися в живых сыновьями, вместе со своей армией вновь взошел на борт в Эгморте в самое жаркое время года и 1 июля отплыл в Тунис.

Были ли до его отъезда предприняты какие-либо разыскания, чтобы проверить утверждение Карла? Имелось ли хоть какое-то свидетельство — пусть косвенное, — позволявшее предположить, что эмир когда-либо думал о том, чтобы отказаться от веры своих предков? И даже если думал, неужели Людовик искренне полагал, что вооруженное нападение — лучший способ помочь ему так поступить? На самом деле, когда армия высадилась на берег 18 июля, сразу же стало ясно, что о принятии христианства эмир думал меньше всего. Он уже собирал людей, укреплял оборонительные сооружения города и готовился к сражению.

К счастью для эмира, ему не пришлось пошевелить и пальцем. Жаркое североафриканское лето все сделало за него. Не успела армия крестоносцев разбить лагерь, как солдаты начали болеть и умирать; к концу недели недуг уже свирепствовал вовсю, и сдержать его не было никакой возможности. Король Людовик оказался в числе первых жертв. Несколько дней он изо всех сил старался держаться на ногах, чтобы слушать мессу стоя, но вскоре и на это уже не было сил; окружающие лишь по слабому движению его губ могли догадываться, что он по-прежнему в состоянии участвовать в церемонии. 25 августа Карл Анжуйский прибыл вместе со своей армией, ему сообщили, что его брат умер всего несколько часов назад. Наследник короля, старший сын Филипп, также лежал тяжело больной; он, однако, выжил и впоследствии правил под именем Филиппа III Смелого в течение пятнадцати лет. Младшему сыну Людовика, Жану Тристану (ему исполнилось девятнадцать лет), который родился в Дамьетте во время предыдущей кампании, повезло куда меньше.

Карл продолжал войну еще несколько недель и наконец заключил соглашение с эмиром, по которому в обмен на солидную контрибуцию согласился возвратиться в Италию с остатками своей армии. Он спас свою честь — но не более того. В гроб крестоносного движения был забит последний гвоздь, так как — если не считать того, что Британская энциклопедия именует «рядом разрозненных эпилогов», — походы, предпринятые Людовиком, фактически оказались последними. Величайшее противостояние между Крестом и Полумесяцем, продолжавшееся почти два столетия, наконец закончилось — и Полумесяц оказался победителем.

Европейским правителям не потребовалось много времени, чтобы принять этот факт, — а что им еще оставалось? Менее всего поверил в случившееся принц Эдуард — сын и наследник Генриха III Английского. Генрих и сам прежде принял крест, но гражданские войны, терзавшие его королевство, не давали ему возможности исполнить эту клятву. Эдуард, которому исполнилось тридцать два, не имел таких препятствий, и известие о падении Антиохии заставило его принять решение отправиться в поход вместо отца с отрядом примерно в тысячу человек. На первых порах его преследовали неудачи. Первоначально он собирался присоединиться к Людовику в Эгморте, но, прибыв туда, обнаружил, что король уже отплыл; когда он последовал за ним в Тунис, сообщили, что Людовик скончался. В мае 1271 г. он наконец прибыл в Акру — и пришел в ужас. Боевой дух упал. Венецианцы и генуэзцы наладили отличные отношения с султаном и вели весьма выгодную торговлю всевозможными товарами, от оружия до рабов; никто не желал сражаться. Объединившись с монголами, Эдуард одержал несколько незначительных побед, сражаясь против мамлюкских гарнизонов, но, очевидно, его действия не заставили Бейбарса провести ни одной бессонной ночи. С другой стороны, он давал достаточно поводов для беспокойства, и его решили убить: султан распорядился, чтобы местный убийца-христианин проник в его комнату и пронзил отравленным кинжалом. Эдуард легко справился со своим противником, но прежде получил опасную рану в руку, которая вскоре сильно воспалилась. Благодаря примитивной и болезненной хирургической операции он выжил[161], сел на корабль в Акре в сентябре 1272 г., где взошел на трон под именем Эдуарда I.

Через пять лет, если верить упорно ходившим слухам, Бейбарс предпринял еще одну попытку убийства, которая имела для него роковые последствия. Говорят, что он приготовил для врага чашу отравленного кумыса (кислого кобыльего молока, не имеющего себе равных по популярности у турок и монголов), но по неосторожности выпил из нее сам. Он не дожил до гибели Отремера, и множество франков до сих пор жило в большинстве главных городов. В течение своего семнадцатилетнего правления, однако, он захватил большую часть владений христиан близ побережья. Дни тех, которые еще не перешли под его власть, как хорошо понимали их обитатели, были сочтены.

В 1282 г., в понедельник на Пасхальной неделе, в другом уголке Средиземноморья произошло совершенно неожиданное событие, которому суждено было оказать очень большое влияние буквально на все Срединное море. Всем оно известно как война Сицилийской вечерни.

Для выполнения своего грандиозного замысла Карлу Анжуйскому требовался подходящий папа, который бы зависел от него. По этой причине, когда Климент IV скончался в 1268 г., Карл использовал свое значительное влияние на курию, для того чтобы папский престол оставался незанятым в течение трех лет (это стало подстраховкой на время отсутствия Карла: он участвовал вместе с братом в Крестовом походе). Вакансия перестала существовать, лишь когда власти в Витербо — месте, где проводился конклав, — в буквальном смысле снесли крышу дворца, где совещались кардиналы. Затем они сделали поспешный выбор в пользу Григория X. Он оказался совершенно безнадежен, так как воспрепятствовал попыткам Карла добиться избрания его племянника Филиппа III правителем Священной Римской империи и установил дружественные отношения с Византией вплоть до заключения на совете в Лионе в 1274 г. унии, благодаря которой произошло временное воссоединение западной и восточной церквей. Лишь в 1281 г., после избрания другого француза, Мартина IV, Карл наконец-то добился своего. Он уже владел Провансом и большей частью Италии, носил титул короля Иерусалимского[162] и был наиболее могущественным и опасным человеком в Европе, а теперь получил возможность осуществить свой величайший замысел — двинуться на Константинополь (императора Византии Михаила VIII Палеолога папа Мартин услужливо вновь объявил схизматиком). Греки отвоевали свою столицу у франков всего двадцать лет назад; с началом 1282 г. их шансы удержать ее выглядели весьма незначительными.