Книга Вдох-выдох - Мария Акулова

– Ты приехал? – голос после сна слушался неохотно.

– Я спрашиваю, что это? – не обращая внимания на ее жалкие попытки отодвинуться, Самарский схватил успевшую уже сесть Сашу за руку, подтягивая обратно. – Отвечай, Саша! – и снова тыкнул куда-то в шею, заставляя запрокинуть голову.

Засосы… Последствия неудачных приставаний Дмитрия.

– Ничего… – девушка отвернулась, выворачивая руку, вот только и это не удалось. Самарский перевернул конечность ладонью вверх, внимательно рассматривая оставленные другом синяки. На запястьях и предплечьях четко различались следы пятерни.

Бросив еще один взгляд на отвернувшуюся Сашу, Яр схватил и другую ее руку, помеченную такими же следами.

– Что это? – не обращая внимания на попытки его остановить, Самарский дернул вверх подол сарафана, осматривая похожие следы и царапины уже на бедре. – Кто это сделал? – не контролируя ярость, он сдавил кисти рук не менее сильно, до белизны.

В памяти Саши почему-то всплыли слова Димы:

«Попробуй, расскажи Яру, посмотрим, кому он поверит, лучшему другу или удачно подвернувшейся шлюхе…» Ответ очевиден. Самарский ей не поверит.

– Я упала, мне помогли подняться, – и прямой взгляд, иначе не поверит и лжи.

Сжав челюсти с такой силой, что, казалось, скулы окаменели, Самарский смотрел на нее молча. Саша пыталась считать секунды, силой заставляя себя не отводить взгляд. Нельзя, отвести – значит признаться во лжи.

Гляделки длились целую вечность, во всяком случае, так казалось Саше. Смотреть в глаза человеку, в этот миг, кажется, готовому тебя убить – очень страшно. Не бейся в крови адреналин, она дрожала бы всем телом.

Но в один момент Яр отбросил ее руки. Понимая, что это единственный ее шанс на побег, Саша соскочила с кровати, обхватив руками подушку – хоть что-то способное обезопасить, отгородить.

Дура. Взгляд мужчины упал на лежавший раньше под подушкой осколок тарелки.

– Упала? – Самарский медленно склонился к острому осколку, взял двумя пальцами, и лишь потом повернулся к ней. – Упала, Саша?

Переводя испуганный взгляд с мужского лица на осколок и обратно, Саша боялась пошевелиться. Что обычно делают с арестантами, нарушившими правила? Посмевшими протащить в камеру опасные предметы? Девушка сглотнула комок страха, прижав подушку еще теснее.

– Отвечай, Саша. Лучше отвечай! – он отшвырнул осколок, тот ударившись о стену, закатился под кровать. – От кого ты собиралась этим обороняться? Ты что, оглохла?

Самарский вскочил с кровати, тем самым заставив Сашу отпрянуть еще дальше, она остановилась, лишь почувствовав спиной стол.

– Ни от кого. На всякий случай, – одной рукой продолжая сжимать подушку, другой Саша попыталась нащупать хоть что-то на столе. В данный момент ее пугал сам Самарский, и она не отказалась бы иметь в руках хоть что-то, способное спасти от его неконтролируемой ярости.

– Что за случай, малышка? – он подошел стремительно, выдрал из рук подушку, оставляя совершенно беззащитной. Желваки на лице ходили ходуном. – Ты считаешь меня полным идиотом? – он снова взял ее руки в свои, разглядывая зеленоватые уже синяки. – Куда падала? В страстные объятья одного из охранников? Не знал, что ты любишь пожестче. Можем попробовать… – не давая ей ответить, Яр резко наклонился, накрывая ее губы своими. Черт, его реакция стала неожиданной даже для него. Сначала он разозлился до одури. На всех. Готов был убивать. Тут же. А потом… Когда отказалась отвечать – приревновал. Тоже до одури. Он узнает, все узнает, и кто, и какого. Узнает, только сначала справится с собой, чтоб действительно кого-то не прикончить.

Саша сопротивлялась, пытаясь отвернуться, плотно сжимая губы, но под таким яростным натиском не имела ни малейшего шанса, Яр целовал страстно, до боли в губах, совершенно не заботясь, какой гнев и панику вызывает этим своим поцелуем у нее. Саше не хватало воздуха, опять.

– Придурок, – из последних сил девушке удалось его оттолкнуть, ударив под дых. Она не надеялась, что стоит пожаловаться Самарскому, как ее обидчика накажут, публично лишив головы, в конце концов, чем Дима хуже самого Яра? Они поступили одинаково. Но терпеть еще и его унижения было выше Сашиных сил. – Когда в следующий раз решишь уехать, давай более четкие распоряжения, что твою игрушку другим трогать нельзя, иначе… – от обиды на глаза навернулись слезы. – Иначе кто-то может не понять… – и прежде, чем разрыдается на глазах у Яра, Саша направилась к двери. Та, к счастью, оказалась открытой.

Боже… За что ей это все? Неужели она успела уже так нагрешить, что теперь ей предстоит расплачиваться, разрываясь от собственных противоречивых чувств к этому человеку, которого сейчас она хотела только покалечить?

* * *

Все так же тяжело дыша, Саша прошла по темному коридору, спустилась вниз. Неужели хоть в этом ей повезло? На пути не встретился никто. Снующая днем охрана, сейчас пряталась по каким-то темным углам. Внизу девушка повернула направо, прошла гостиную, зашла в зал с роялем. Почему сюда? Она знала – здесь дверь закрывается на замок. А в том, что Самарский от нее так просто не отстанет – была совершенно уверена.

Абсурд – пленница прячется от похитителя в его доме, закрывая на замок его же двери. Бред, но все, происходящее с ней в последние несколько недель, по-другому, кроме как бредом, не назовешь.

Зайдя в комнату и закрыв за собой дверь, Саша зажгла свет, но тут же погасила – слишком он ярко бил по глазам. На столике стоял пустой стакан, Саша схватила его, прикладывая к пылающим щекам, снова вспоминая о гневе, кипящем в крови, и страхе, родившемся под действием голубых глаз. Лишь поставив стакан обратно, Саша выставила вперед руки – дрожат, еще бы… Когда она наконец-то попадет домой, какой-то психиатр озолотится на такой клиентке. Чертов Самарский не оставил в ней даже намека на ту прежнюю Алекс, рассудительную и спокойную, которую невозможно вывести из себя, вечно имеющую рациональное объяснения чему угодно. Она любила себя такой, насколько могла любить себя в принципе. А нынешнюю истеричку – не терпела.

Десять минут Саша простояла молча, следя за тем, как дрожь в руках то усиливается, то затихает, прислушиваясь к шорохам за дверью и собственному сердцу.

Похоже, он все же оставил ее в покое. Сегодня. Сложно поверить. Неужели до него дошло, что за ересь он нес? Или просто решил, что выяснит все у охраны? Ну, пусть попробует, а Саша за этим с удовольствием понаблюдает…

Бросив еще один взгляд на дверь, девушка подошла к роялю. В ночной темноте он был мистически красив. Белый, так ярко выделяющийся на фоне скрытых в тени стен, частично освещенный лунным светом, а частично скрытый во мраке. Сев на приставленную, такую же гладкую, как поверхность рояля, лавочку, Саша открыла крышку. Клавиши манили своим видом, будто требуя, чтобы она попыталась извлечь из них звук, один, потом еще, а потом превратить его в мелодию. Опираться было слишком сложно, положив все еще трясущиеся руки на холодные клавиши, Саша нажала сначала аккуратно, пробуя, неуверенно, а потом все смелее и смелее, не заботясь о том, что ее могут услышать, найти. Если искали, наверняка уже нашли, а раз она до сих пор одна – немедленной расправы ждать не стоит.