Книга Государственный обвинитель - Игорь Зарубин

— Милиция! Милиция! — закричала Наташа еще издали, заставив людей шарахнуться от нее, как от зачумленной.

Милиционеры сразу отпустили тетку, она шлепнулась на брусчатку и принялась шустро подбирать товар, запихивая его себе под кофту.

— Шо сталося? — Милиционер посмотрел иронически на подбежавшую к нему девушку с коляской. — Дытыну загубыла?

— Нет, с ребенком все нормально. — Наташа никак не могла отдышаться. — Нужно срочно оцепить весь рынок, только незаметно. И никого отсюда не выпускать.

Парни переглянулись, ничего не понимая.

— А шо такое?

— Вот. — Она протянула им свое удостоверение. — Я из Московской прокуратуры.

— Ну то шо, хлопци, я пийду? — вежливо спросила тетка, пытаясь вырвать у одного из милиционеров сумку.

— Иды. — Старшина взял пропуск и принялся его внимательно изучать: — Ну и шо, пани Клюева? Шо вы у нас на базари такого побачылы, шо мы мусымо людэй хапаты?

— Там. — Она ткнула пальцем: — Там преступник один груши покупал. Я его судила недавно. Ну что вы стоите, что вы стоите? Он же уйдет!

— Та хто? Вы скажить толком, кого вы такого побачылы? — Старшина протянул ей книжечку. — А можэ, вы помылылыся?

— Нет, не помылы… тьфу, не ошиблась. — Наташу всю трясло от возбуждения. — Он сюда за мной приехал, меня ищет.

— Чого? — обстоятельно спрашивал милиционер, не собираясь никуда идти.

— Потому, что я ему «вышку» дала! Расстрел! А они сбежали! — Она не выдержала и начала кричать: — Убили четверых охранников и сбежали на следующий день после суда.

Милиционеры переменились в лице. Как будто их холодной водой окатили.

— Дэ вы його бачылы? — Старшина прыгнул за руль и выдернул из гнезда микрофон рации. — Як выглядит?

— Ну там! — Наташа схватила второго за рукав стараясь потащить его за собой, — В третьем ряду. Там мехом торгует мужчина.

Старшина уже что-то гундосил в переговорное устройство.

— Он кореец, тридцать лет, немного повыше вас. Ченов Юм Кимович.

— Членов Юм…

— Ченов!

— Ченов Юм Кимович, — повторил старшина по рации. — Говорить, шо бачыла його в третьему ради.

— Ну что вы стоите? Я там свою сумку оставила, в ней пропуск в гостиницу, он меня сразу найдет!

— Сумку забула, там в готэль пропуск… Чэкаемо. — Старшина выключил рацию, посмотрел на нее и лучезарно улыбнулся: — Ось и вез. Зараз наши прыйидуть, и мы його злапаемо, вашего Ченова.

— Но он же уйдет, как вы не понимаете. Он же ждать не будет. — Наташа все пыталась потянуть их за собой. — Вы его сами взять можете.

— Чем? — Старшина вдруг не выдержал и посмотрел на нее с откровенной злостью: — Чем мы його браты будэмо, цього корэйця, этим? — Он оттолкнул Наташу, повисшую у него на рукаве, расстегнул кобуру и тряхнул ее хорошенько. Из кобуры маленьким черным фонтанчиком брызнули семечки. — Та вин нас всих разом пэрэстриляе, и хлопчыка вашего до купы.

— У меня девочка, — пробормотала Наташа, опустив голову…

Никого они, конечно, не поймали. Примчалось через десять минут еще пять машин, доверху набитых милицией. Сирены стало слышно, когда они еще за три квартала были, и с базара сразу толпами ринулись спекулянтки, на ходу выбрасывая из сумок бутылки водки, дрожжи, какие-то приправы и тому подобный дефицит.

Продавец мехами долго ничего не мог сказать с перепугу, когда к нему подскочило сразу четыре человека с автоматами, распугивая покупателей. Только потом, когда увидел Наташу, заулыбался и сказал:

— Ой, это ж вы, пани, у меня сумку забыли?

— Да, это я. — Наташа облегченно вздохнула. — А она у вас?

— Та ни! — Торговец махнул рукой. — Ваш знакомый ее забрал.

Наташа побледнела:

— Это такой, на корейца похожий?

Милиционеры топтались рядом, отпугивая покупателей своим воинственным видом.

— А я в них понимаю, кореец он или не кореец… — Дядька пожал плечами. — Такой черный, глазки маленькие… Так вы лисицу брать будете, пани?..

Потом она сидела в управлении МВД Львова, в приемной начальника, и нервно теребила край блузки.

— Та-ак. — Он перебирал ориентировки всесоюзного розыска. — Цэй?

— Нет, — покачала головой она, посмотрев на фотографию какого-то армянина, — Я же сказала — Ченов, кореец. Тридцать лет, рост метр шестьдесят два, над правой бровью маленький…

— Так нэма корэйцив. — Он развел руками и захлопнул папку. — Тильки два грузыны и цэй ось Ованэсян.

— Ну и что же мне делать? — тихо спросила Наташа.

— Та ничого. — Начальник пожал плечами. — Виддыхайтэ соби спокийно и нэ бэрить в голову.

— Как не брать, как не брать?! — воскликнула она возмущенно. — Да я в гостиницу вернуться боюсь, а вы говорите, чтобы я отдыхала спокойно. Он же знает, где я живу, он может запросто…

— Ну а шо вы хочэтэ, щобы я сделав? — перебил ее мужчина. — Я ж нэ знаю, як вин выглядае, хто вин такый, що вин такого наробыв. А вы хочэтэ, щоб я тут около вас дэсять хлопцив з автоматамы поставыв?

— Ну я же говорила, что тридцать лет, рост метр шестьдесят два, усики… — начала было Наташа заново, но мужчина даже не стал слушать. Только рукой махнул.

— У мэнэ на нього данных покы немае. Ось видправлю запроса до Москвы, чэрэз пару днив получимо його фото, и тоди… А вам я можу посоветую, — это он сказал намного тише, перегнувшись через стол и заглядывая ей в глаза, — збырайтэ вещи и тикайтэ отсюда. Если он вас тут найшов, то вже не остановится.

— Что, и это все, что вы мне можете посоветовать? — удивилась она. — Чтобы я собирала вещи и бежала из города? Вы, наверно, что-то делать начнете только тогда, когда мой труп найдете где-нибудь на пустыре, а заодно труп моего ребенка и мужа. Правильно?

— Щэ раз вам кажу, ничего нэ можу для вас зробыты.

Потом он долго объяснял ей, что у него мало людей, у него и так дел по горло, что каждый человек Прежде всего сам должен позаботиться о своей безопасности. Но из его уст это звучало как-то комично. Вероятно, потому, что говорил он это на украинском языке. А может, из-за того, что и сам понимал, что несет полную чушь. Но не бывает ведь так, чтобы начальник — и дурак…

Самое печальное

Юм уходил медленно, пока хватило выдержки. Но как только издали послышались милицейские сирены, бросился бежать со всех ног.

Он сейчас не думал ни о чем. Он искал безопасности.

Нырнул в одну подворотню, выскочил на другой улице, перебежал двор, перемахнул через забор, вскочил в трамвай, пересел в автобус и только тут сказал сам себе:

— Я ее должен убить.