Книга Игрушечный дом - Туве Марика Янссон

После смерти матери Карин и Мария вернулись в свою старую квартиру и по-прежнему приглашали отца на воскресный обед, ритуал оставался неизменным, как и сверхурочная работа в последнюю минуту.

— Странно, — сказала Карин. — Когда он у нас был последний раз? В первое воскресенье апреля?

— Не помню, — ответила Мария, ей никогда не удавалось уследить за ходом времени. — Мне иногда кажется, что в столовой слишком темно и просторно. Может, нам обедать в кухне?

— Может быть. Но это неважно. Что нам делать с папой?

Вначале Юнас еще рассказывал им о биографии, которую он называл своим почетным заданием, потом замолк, и они не осмеливались расспрашивать; мама — та всегда расспрашивала, а он говорил, что она его подгоняет, и каждый раз это кончалось ссорой. Скорее всего, его «заклинило» — Карин и Мария слышали, как он употреблял это выражение.

И теперь, когда наступило лето, они решили, что папе нужно пожить за городом, почувствовать настоящее лето, покой, тепло и чистый воздух, взяться наконец за биографию, и чтобы поблизости не было ресторанов. На лето Карин и Мария снимали домик Векстрёма в Фэрьесундете, и, как правило, бывало дождливо и ветрено, но на этот раз, кажется, можно надеяться на хорошую погоду. Им удалось взять отпуск одновременно, как всегда. Домик, конечно, маловат, но папа может жить в комнате при бане, у моря, он ведь любит уединение. Все устраивалось как нельзя лучше. Папу тоже не пришлось долго уговаривать, они позвонили ему из местной лавки и рассказали, что они придумали. Из города он поедет автобусом и сделает пересадку в Ловисе.

У Фэрьесундета его встретит Векстрём, который и доставит его прямо до места, да, и не привезет ли он французский соус для салата, здесь в лавке его нет.

Когда папа сошел на берег, погода была по-прежнему великолепной, море и небо столь же синие и по проливу в полную мощь своих двадцати лошадиных сил носились моторки. Юнас был немногословен. С тех пор как они видели его последний раз, он словно усох, только лицо стало больше и, казалось, потеряло четкие очертания, усы поблекли, отросли и бахромой нависали над губой. На нем был городской костюм и шляпа.

Мария сказала:

— Но, папа, надеюсь, ты взял с собой что-нибудь из отпускного гардероба? В таком виде здесь ходить нельзя.

— Отпускной гардероб, — повторил Юнас. — Смешное выражение. Почерпнуто из дамского журнала, вероятно.

Карин сказала, что можно будет попросить что-нибудь у Векстрёма, размер, наверное, почти тот же, хотя Векстрём, пожалуй, шире в плечах и ноги у него подлиннее, ну, тогда, может быть, у кого-нибудь из его сыновей. Там увидим, добавила она, а сейчас пойдем посмотрим папину комнату! Давай чемодан.

— Нет, нет, — сказал Юнас. — Я сам.

Комнатка при бане оказалась совсем маленькой: стол, стул, кровать и угловой шкаф. Окно обрамляло воду и зеленые берега с равномерно чередующимися виллами и причалами. Помещение было точно создано для уединения, ничего лишнего.

— Очень мило, — сказал Юнас, но, разумеется, первое, на что он обратил внимание, было покрывало, такое же кружевное покрывало, какое лежало когда-то у них в спальне. Ничего, спрячу его в шкаф; Юнас посмотрел на дочерей — в этой крошечной комнате они казались выше и полнее, у обеих — светлые, плоские лица, как у их матери. Карин объясняла, для чего предназначены разные полки в шкафу и почему они решили, что комнатка при бане подойдет ему: здесь тебе никто не будет мешать, вон там, наверху, — лампа, бачок с керосином стоит в бане.

— Но сейчас, в июле… — сказала Мария, и Юнас отметил, что она по-прежнему не заканчивает предложений. Как и ее мать.

— Папа! — воскликнула Карин. — А где же пишущая машинка?

— В ремонте. Писать можно и карандашом, если понадобится. Где у вас тут пепельница?

— Я принесу. Помочь тебе распаковаться?

— Не надо, — сказал Юнас. — И пепельницу можно принести попозже.

Они ушли; он задвинул дверную щеколду и отпер чемодан. Головная боль усилилась. К тому же этот душный автобус и беспрерывная болтовня Векстрёма — о ловле трески, о новом пароме, которого они так и не получили, о сельской общине, муниципалитете, об обидах прибрежных жителей и так далее и тому подобное; этот тип, кажется, уже видел перед собой статью обо всех этих проблемах, напечатанную крупным шрифтом в воскресном приложении.

От аспирина, как правило, ни хуже, ни лучше, тут бы пригодился витамин «В». Юнас распаковал чемодан, вынул одну из бутылок, завернутых в белье, стакан для зубной щетки он обнаружил в бане, рядом с тазом для умывания и мыльницей, все в образцовом порядке. Он скатал кружевное покрывало и запихал его на самое дно шкафа. И наступил покой. Лишь с треском проносились мимо моторки да слышались крики купальщиков, наслаждающихся летними радостями.

Летние вакации — раньше, кажется, говорили так? Да, именно так. Отпуска появились позже. Отпускной гардероб, идиотизм. Но вряд ли здесь намного хуже, чем в городе. Просто нужно воспринимать все это как некую ситуацию. Что-то сделано, организовано, выполнено, может быть, они наконец передохнут, бедные девочки.

Он чувствовал себя получше, головная боль прошла. Юнас загасил окурок в вазе для цветов и положил на стол свои заметки об Игреке, стопка выглядела внушительной.

— Думаешь, из этого что-нибудь выйдет? — спросила Мария. — Что будем пить к обеду, пиво или молоко?

— Откуда я знаю. Решай сама.

— Не надо было тебе упоминать про машинку, — сказала Мария.

— Знаешь что, Мария, — сказала Карин. — Сколько помню себя, столько я помню эту пишущую машинку: то он говорил, что она в ремонте, то он ее забыл в очередной поездке, то было одно, то другое, и вообще-то давно следовало бы приобрести другую машинку и так далее и тому подобное. Узнаешь? Так что оставь все это, ты немножко запоздала.

— Вот именно поэтому, — сказала Мария.

К тому времени, когда появился Юнас, они уже решили подать к обеду молоко, он отметил это сразу и ядовито благословил, уселся в качалку и тотчас же начал говорить, лучше уж прямо взять быка за рога, болтать, болтать: здесь, похоже, все устроено образцово, скатерти, покрывала, занавески, цветочки в каждом горшке, все как полагается, семейное счастье, как выражалась ваша дорогая мама, когда бывала в сентиментальном настроении, кукольный дом, домашние вечера и так далее и тому подобное. Что у вас сегодня на обед?

— Запеченная треска, — испуганно ответила Мария. — Векстрём говорит, что в последнее время шла только треска.

— В самом деле? Ты в самом деле хочешь сказать, что шла одна треска? Очень интересно. А ты не думала, с чем это связано? С температурой воды или с тем, что треска поедает всю; остальную рыбу, или, может быть, на нее не влияет загрязнение воды? Это весьма сложная проблема.

— Папа, — сказала Мария серьезно, — я плохо разбираюсь в треске.

— Конечно, плохо. Тебе мучительно разговаривать о треске или о любом другом предмете, в котором ты ничего не понимаешь. Но треска вполне подходящая тема для разговора.