Книга Аттила - Уильям Нэйпир

Времени на колебания не оставалось. Беззвучно, как олень, пробирающийся по лесу, он добрался до сосен и пошел дальше, всего на несколько шагов опережая кавалеристов. Он услышал, как один из них сказал, дескать, теперь они уже совсем рядом с мальчишкой, потому что следы совсем свежие. Аттила задержал дыхание. Потом углубился дальше в лес, держась рядом с тропой и надеясь укрыться в зеленом сумраке сосен. Он так внимательно следил за кавалеристами, что забыл поглядывать вперед, потом взглянул, увидел перед собой только лес, но почувствовал, что к нему приближается что-то ужасное. Он боялся смотреть, все же посмотрел и чуть не закричал от ужаса. Прямо перед ним, по узкой лесной тропинке, к нему навстречу шли солдаты в черных доспехах — пешком, с обнаженными мечами, с пугающе бесстрастными лицами. Они скорее походили на призраков, чем на людей из плоти и крови.

Задохнувшись от ужаса, с колотящимся сердцем, мальчик метнулся прочь с тропы и помчался среди деревьев, стремясь вверх, на каменистую тропинку. Когда он добежал до нее, кавалерийский отряд вывернул из-за поворота и увидел его. Должно быть, это офицер окликнул его резким и властным голосом. Но мальчик уже карабкался вверх, на скалу. Он отчаянно цеплялся за известняк, сухие, пыльные кусочки отламывались под его пальцами, он слышал, как всадники легко нагоняют его, уже почти догнали. Один из них уже рассекал мечом воздух.

Аттила вскрикнул, нырнул под шею его коня, извернулся и помчался дальше. Справа он заметил расщелину в скале, крохотную ложбинку, созданную здесь водой, тысячу лет бежавшей сверху, с гор; колючий куст можжевельника охранял расщелину. Аттила втиснулся в нее, протолкался за куст можжевельника и посмотрел вверх: сырая, крутая трещина тянулась вверх по всей длине скалы. Но подняться по ней невозможно: известняк был скользким, как промасленная кожа, там, где вода обрушивалась вниз, и сухим и крошащимся там, где воды не было. Позади он слышал, что солдаты спешиваются, а офицер приказывает им втиснуться в расщелину и вытащить его оттуда. Аттила в отчаянии развернулся и схватился за эфес меча. Раз ему суждено умереть здесь, в этой трещине в скале, как зверю, загнанному в ловушку, он хотя бы попытается взять с собой одного из них.

И тут что-то коснулось его щеки. Он снова крутанулся на месте и к своему огромному изумлению увидел тонкую веревку, завязанную через определенные промежутки узлами, чтобы лучше держаться. Солдаты еще были по ту сторону стража-можжевельника, отрубая ему ветки, чтобы протиснуться мимо. Не спрашивая, откуда взялось это чудо, мальчик вцепился в веревку, как утопающий схватился бы за деревяшку, и в три прыжка залез наверх. Он оказался рядом с узким уступом футах в пятнадцати над землей и перекатился на него, отпустив веревку. Глянув вниз, он увидел у веревки солдат, с изумлением смотревших вверх. Один полез вверх по веревке вслед за Аттилой, но теперь у мальчика появился шанс — один-единственный шанс, единственное крохотное преимущество. Он выдернул меч из ножен и полоснул по веревке у края уступа. В два удара он перерезал веревку, и солдат покатился на землю, разозлившись, но не пострадав. Тут же его товарищи начали кричать, чтобы принесли новую веревку и несколько копий. Очень скоро они продолжат погоню.

Лежа на животе, чтобы в него не попали из лука, Аттила осмотрел узкий уступ; он все еще был настолько испуган, что толком не мог соображать.

Дальний край уступа был сырым и теплым, сверху над ним нависала скала. Мальчик пополз туда. Там было темно, как в яме. Он ненавидел замкнутые пространства, это был его тайный страх. На какое-то мгновенье он подумал, что лучше умрет, чем полезет в такую тесную пещеру, но все же стиснул зубы, даже сердито заворчал сам на себя, и начал протискиваться под нависающий выступ. Он с трудом протиснулся в узкую горизонтальную щель в скале и оказался внутри, прокатившись вниз несколько футов прежде, чем сумел остановиться. Аттила понятия не имел, где оказался, потому что узкая щель не пропускала внутрь свет.

Однако, испуганно ахнув, он понял, что находится в довольно большой пещере, потому что со всех сторон слышалось эхо.

Сквозь щель в скале Аттила разглядел смутные силуэты солдат, уже поднявшихся на уступ и теперь пытавшихся сообразить, где он спрятался. Он был уверен, что ни один из них не сможет протиснуться в щель вслед за ним, поэтому ощущая одновременно страх, отвагу и бьющую через край ненависть, Аттила, работая по очереди руками и ногами, как ящерица, вскарабкался обратно к входу, зажав в зубах меч. Добравшись до щели, он взял меч в руку, и как только снаружи появилось лицо солдата, пытавшегося заглянуть внутрь, Аттила ткнул мечом вперед, прямо в это лицо. Ни один скорпион не смог бы ужалить так сильно. Солдат взвыл от боли и схватился руками за лицо. Между пальцами у него хлынула кровь, он, шатаясь, отступил назад и упал. Через несколько мгновений глухой удар сказал мальчику, что солдат скатился с края уступа вниз. Аттила услышал отдаленные крики ярости и по-волчьи оскалился в темноте. Потом повернулся и пополз назад в невидимую пещеру.

Спустя некоторое время шум и голоса затихли. Но Аттила не был глупцом и не собирался вылезать из пещеры по крайней мере сутки.

Он наощупь нашел на стене место, где сочилась вода, и слизал языком все, что смог. Вода была слизистая, со вкусом плесени, но это неважно. Она поможет ему продержаться какое-то время. Он выживет. Он обязательно выживет.

Он весь день провел в пещере, скорчившись, обхватив руками коленки. Наступила ночь, полоска света из щели исчезла, наступила кромешная тьма. Боязнь замкнутого пространства вернулась к нему с новой силой, он начал воображать самые страшные вещи. Ему казалось, что он слышит отдаленный рокот камней, что выступ сдвигается с места, всего на несколько дюймов, и выход оказывается навеки замурован. Он будет сидеть здесь, в кромешной тьме, ничего не видя, не в силах шевельнуться, и кричать, кричать, пока не умрет…

Но мальчик снова стиснул зубы и приказал себе выдержать эту ночь. Если он вернется к щели, поближе к воздуху, солдаты вытащат его отсюда, как крысу из норы, и столпятся вокруг, и будут пронзать его мечами, срывая на нем гнев и крушение всех надежд. Он сильно зажмурился, чтобы перед глазами возникли хотя бы красные и зеленые пятна, и стал ждать.

Очнувшись от беспокойного сна, Аттила услышал какой-то шорох в темноте. Это летучая мышь, сказал он себе. Но это было больше, чем летучая мышь. Это больше походит на шарканье. Он начал молиться, чтобы это не оказался пещерный медведь. Он молился отцу своему Астуру в вечно синем небе, чтобы в пещере не было другого входа, чтобы чудовищный пещерный медведь не вернулся домой с темной шкурой, блестящей от крови.

Он вытащил меч и уставился в темноту, но можно было с таким же успехом попытаться разглядеть что-нибудь сквозь смолу. Он мог увидеть только собственную руку прямо перед глазами. У него возникло кошмарное ощущение, что кто-то — что-то — как раз сейчас злобно опускается перед ним на корточки, и его лицо находится всего в нескольких дюймах от лица Аттилы, его черные глаза впиваются в глаза Аттилы, а с длинных клыков что-то капает. Он даже осмелился принюхаться к воздуху, совсем чуть-чуть, надеясь вопреки надежде… Он не учуял никакого зловонного дыхания, ничего, кроме сырого воздуха пещеры. Но шаркающие звуки продолжались, и оно приближалось.