Книга Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

— Пойдем со мной, — приказным тоном распорядиласьона. Голос у женщины был хрипловатый, со странным, незнакомым акцентом. Но сдругой стороны, Рана из своего маленького городка никуда не выезжала и людей,говоривших иначе, чем в Галилео, видела только в выпусках новостей да вфильмах.

Офицер развернулась и, не сказав больше ни слова, зашагалапо проходу. Рана схватила с полки рюкзак и вытащила его в проход. Когдараспрямилась, женщина уже была готова перейти в следующий вагон, и Ранепришлось догонять ее бегом.

Офицер направлялась к хвосту поезда. Рана шла за ней, елепоспевая. Она зацепила какого-то рабочего рюкзаком и пробормотала извинения.Тот что-то ответил — что именно, Рана не разобрала, но фраза явно была не самаявежливая.

Отчаянно быстрым шагом они вскоре добрались до вагона, гдерасполагались купе первого класса. Увидев эту роскошь, Рана замерла и открыларот. Одну сторону устланного ковром коридора целиком занимало окно от пола допотолка. За окном пролетали пейзажи тундры, из-за скорости сливавшиеся вкремовую дымку. Рана где-то читала о том, что поезд на магнитной подвеске могразгоняться до тысячи километров в час. Казалось, что сейчас его скорость вдвоебольше.

Напротив окна возвышалась стена, забранная панелями изтемного дерева, с рядом дверей персональных купе. Безмолвная незнакомка здесьсбавила прыть — как будто почувствовала себя увереннее вдали от переполненныхлюдьми сидячих вагонов. Она и Рана прошли мимо нескольких служащих в форме«Экспресса», застывших по стойке «смирно». Рана не поняла, почему они принялитакие позы — то ли из уважения к офицеру милиции, то ли просто для того, чтобыженщины свободно прошли по узкому коридору.

Наконец офицер открыла дверь купе — что примечательно, безключа и даже без голосовой команды. Рана робко вошла в купе следом занезнакомкой.

Купе оказалось очень красивым. На полу лежало мягкопружинящее покрытие янтарного цвета. Ступать по нему было приятно. Стеныотделаны мрамором и тиком. Мебель здесь стояла сборно-разборная. Рана немногопришла в себя и догадалась, каким образом детали могут меняться местами, в результатечего столик и кресла превращаются в письменный стол и кровать. За широким окноммелькала тундра. Купе было куда вместительнее, чем комнатушка Раны в казармах вГалилео, где с ней жили еще три сотрудницы милиции. В окружении этой роскошиРана опять занервничала: она твердо уверилась в том, что не справится спорученным ей особым заданием.

Девушка чувствовала себя такой виноватой, словно ужепорядком напортачила.

— Садись.

Здесь, в тихом купе, Рана более внимательно прислушалась кстранному акценту своей спутницы. Та говорила четко и старательно, спроизношением обучающего компьютера. Но интонация была неверная — как учеловека, который родился глухонемым и каким-то образом выучился произноситьзвуки, которые сам никогда не слышал.

Рана положила на пол рюкзак и села на указанный ей стул.

Офицер села напротив. Даже теперь, когда они обе сидели, таоставалась на дециметр выше Раны. Женщина сняла очки.

Рана ахнула. Глаза у незнакомки были искусственные. В нихотражались пролетавшие за окном снега, и при этом поверхность глаз даваласиреневые отблески. Но ахнула Рана не из-за глаз.

Как только офицер сняла очки, Рана увидела форму ее лица.Что-то в этом лице было призрачно узнаваемое. Дело было не волосах — хотя онивыглядели странно, а глаза казались какими-то инопланетянскими. Но линииподбородка и скул, а также высокий лоб до странности напоминали черты лицаРаны.

Рана Хартер зажмурилась. Может быть, все это почудилось ейиз-за того, что она так страшно нервничала и не выспалась? Может быть, этопросто мгновенная галлюцинация, которая исчезнет, когда она откроет глаза? Нокогда Рана открыла глаза, то увидела то же самое. Женщина и вправду оченьпоходила на нее.

Ощущение было примерно такое, словно смотришься вэлектронное зеркало в кабинете косметической хирургии, где компьютер меняеттебе прическу и цвет глаз. Рану так зачаровало это зрелище, что она пальцемпошевелить не могла.

— Сотрудница милиции Рана Хартер, тебя избрали длявыполнения очень важного задания.

И снова этот странный выговор — слова будто звучалиниоткуда, произносились никем.

— Да, мэм. А что… что за задание?

Женщина склонила голову к плечу, словно вопрос ее удивил.Еще немного помедлила и взглянула на экран своего портативного компьютера.

— На этот вопрос я сейчас не могу ответить. Но ты должнавыполнять мои приказы.

— Да, мэм.

— Ты останешься в этом купе до тех пор, пока мы недоберемся до полюса. Понятно?

— Понятно, мэм.

Бесстрастный тон офицера немного успокоил Рану. Какое бызадание милиция ни придумала, приказы она пока получала ясные и четкие. Вотименно это Ране больше всего и нравилось в милиции. Не надо было ни о чемдумать самой.

— В этом поезде ты не должна говорить ни с кем, кромеменя, Рана Хартер.

— Да, мэм, — ответила Рана. — А можно задатьодин вопрос?

Женщина промолчала, что Рана сочла разрешением.

— Кто вы такая, мэм? У меня в приказе не сказано…

Женщина сразу же прервала ее.

— Я — полковник Александра Херд, милиция Легиса-XV.

С этими словами она извлекла из кармана просторного пальтополковничий жетон.

Рана облизнула пересохшие губы. Прежде ей ни разу недоводилось видеть офицера милиции рангом старше капитана. Офицеры существовалидля нее на непостижимом, мистическом уровне.

Но при этом она и не догадывалась о том, насколько они могутбыть странными!

Полковник указала в угол купе, и от стены плавно отделиласьраковина.

— Вымой волосы, — приказала она.

— Волосы? — оторопело переспросила Рана.

Полковник Херд достала из кармана нож, лезвие которого былопочти до невидимости острым и угадывалось только потому, что, поблескивая,отражало белизну мелькавшего за окном снега. Резная рукоять ножа чем-тонапоминала птичьи крылья. Полковник держала нож кончиками необычайно длинных иизящных пальцев.

— После того как ты вымоешь волосы, я их обрежу, —заявила полковник Херд.

— Я не понимаю…

— И еще я сделаю тебе маникюр, и ты хорошеньковымоешься.

— Что?

— Приказ.

Рана Хартер не нашлась, что ответить. Она совсем пересталамыслить логически, в сознании у нее воцарилась картина, чем-то похожая намелькание пейзажа за окном. Так с ней бывало, когда приходилось решать сложныезадачи: стремительный полет, а потом — момент ступора, после которогоразрозненные, хаотичные данные вдруг обретали стройность и становилисьпонятными.